И так же с течением времени менялась, превращаясь в волевую, независимую и яркую личность. В Дейенерис Бурерожденную. Она так сильно полюбила свою героиню, что называла ее Дени и всегда думала о ней как о живом, чувствующем и противоречивом человеке, самом близком. Дени потеряла все, ей суждено было выжить или погибнуть, и она справилась — победила и поверила в себя.
Готовясь к роли, Милли запретила себе разом проглотить все вышедшие книги Джорджа Мартина. Она читала их и сценарий параллельно со съемками, чтобы не знать о том, что предстоит ее героине, и встречать все события максимально естественно. Дейенерис была блондинкой с серебристыми волосами, Милли — темной шатенкой. К счастью, ей не пришлось жертвовать волосами, подвергая их жестокому окрашиванию, — на съемках использовали парик. Каждый раз прическа и грим занимали почти три часа. Волосы Милли заплетали во множество африканских косичек, укладывали, надевали сверху что-то вроде резиновой шапочки для бассейна, имитирующей лысый череп, тщательно ровняли края, пока они предельно натурально не совпадали с кожей, и только потом приклеивали парик. Зато брови Милли, предмет ее вечных комплексов, пришлись как нельзя кстати. В детстве она ненавидела их неправильную форму и страдала, что «растут как придется».
Но Милли была послушной дочерью, а мама сказала ей очень жестко: «Пока ты подросток, а я за тебя отвечаю, я запрещаю тебе делать три вещи: пробовать наркотики, заниматься сексом и трогать брови. Оставь их в покое!» И Милли оставила, хотя одноклассники и подсмеивались. Зато спустя несколько лет смешные брови стали частью ее оригинального имиджа. Правда, для съемок в «Престолах» их все-таки немного осветляли, иначе слишком контрастировали бы с серебристыми волосами.
Почти не отвлекаясь на манипуляции с прической и гримом, Милли сидела с книгой Джорджа Мартина на коленях, перечитывая, размышляя и делая карандашом пометки на полях. Гримеры и парикмахеры давно поняли, что перед съемками с ней бесполезно заводить веселые разговоры: она действительно ничего вокруг себя не слышала, полностью погрузившись в несуществующий мир Дейенерис Таргариен.
Мало того, ей пришлось еще и учить несуществующий дотракийский язык! Он был придуман специально для саги (и, между прочим, считается сегодня лучшим новосозданным языком, наравне чуть ли не с эсперанто).
