Европейский стиль жизни и смешение разных традиций ненавязчиво вошли в жизнь — везде ему везло на интересных людей и яркие впечатления. Пожалуй, именно это и стало главным опытом жизни Криса — волею судьбы он с юных лет стал космополитом. В отличие от многих соотечественников он не чувствовал впоследствии ни предубеждений, ни восторженного преклонения перед «старой Европой». И повсюду Крис воспринимался как «свой».
Ох, как хороша была его мама Джинни — телезвезда Джоанн Парр! Яркая, целеустремленная, харизматичная, обзаводившаяся множеством друзей везде, где появлялась. Может, она не была красавицей в традиционном смысле слова, зато обаяние и бьющая через край энергия сражали наповал. В маму Криса были поголовно влюблены даже его друзья, и ее особенная, кипучая женственность навсегда определила предпочтения сына — «обыкновенные» женщины его никогда не интересовали. Джинни Парр была на «ты» с сильными мира сего, встречалась с самыми известными мировыми политиками, делала жесткие репортажи и брала резонансные интервью. И при этом дети всегда были для нее на первом месте. Особенно Крис, которого она так оберегала после смерти мужа. Ради него ей случалось перекраивать графики, отменять встречи, а порой совершать просто невероятные поступки. Скажем, однажды Джинни позвонила высокопоставленному политику со словами: «Простите, но вам придется спуститься ко мне, у меня тут сын с ума сходит, не могу в приемной оставить». И высокопоставленный политик, как под гипнозом, послушался — деловой разговор состоялся в кафетерии знаменитого здания, внушающего почтительный трепет всему миру. Джинни что-то торопливо записывала, политик опасливо косился на девятилетнего Криса, а тот болтал ногами, пил кофе с молоком и вел себя вполне прилично, уже забыв, как рыдал, вдруг испугавшись отпустить мать…
От отца Крису досталась ранняя и спокойная уверенность в себе. От мамы — победительное обаяние и тяготение к выступлениям на публике. Нет, журналистика его не привлекала, сначала он увлекся театром. И совершенно закономерно поступил сначала в театральный колледж Мальборо, а потом в Йельскую школу драмы, где зарекомендовал себя как безусловно одаренный молодой актер. Вдохновленный первыми колледжскими успехами, Крис отправился в Нью-Йорк: рослый (под метр девяносто!), широкоплечий, длинноволосый (да-да, волосы у него были до лопаток, на дворе стояла середина бурных 70-х) и безоговорочно уверенный в себе. Программа-максимум была простая: сыграть Гамлета. Ну, вот такой он будет Гамлет — носатый «семидесятник», которого все принимают за итальянца и от которого девушки с ума сходят. Конечно, у него сразу появилась подружка. Отличная девчонка, начинающая актриса Фрэн, не Офелия, конечно, зато без причуд. Они снимали крохотную квартиру, бегали по бесконечным прослушиваниям, а потом пропадали на бесчисленных вечеринках. Хорошее было время. Перспектив — никаких, а надежд — множество. Здорово, когда тебе двадцать…
