Чуть позже вместе с Юрием Николаевым делает «Утреннюю звезду». А вскоре понял, что будущее за рекламой, и в 1991 году они с Сергеем Лисовским открыли агентство «Премьер СВ», которому было суждено стать пионером рынка, а вскоре и самым настоящим китом, на котором вальяжно расположилась львиная доля всей рекламы в стране. Как там дальше было у Ильфа и Петрова? «Глава 8. Бриллиантовый дым». Вот именно он и наступил.
Париж, Канны, Венеция, Майорка, Марбелья — казалось, весь мир у наших ног! В 1992-м году на Майорке смешно вышло. Поехали компанией: мы с Жечковым, Лисовский с Аней. Плывем, помню, и переговариваемся, естественно, по-русски. Подплывает мужчина: «Русские? А я думал, что я один тут такой!» Познакомились. Оказалось, предприниматель и давно там бизнес ведет. Чаще «первыми русскими» везде были мы. И лихие 90-е я вспоминаю как самое счастливое время.
Мы с Надей ни в чем не знали отказа. Вова решал все наши проблемы — это правда. Дочь училась в элитной школе во Вспольном переулке, в одном классе с Настей Потаниной была. Когда я захотела чем-то заниматься и решила, что открою бутик детской одежды, Вова конечно, профинансировал. Тогда не было хороших детских вещей, сама для дочки из-за границы все возила. И вот договорилась с поставщиками во Флоренции и открыла магазинчик на Страстном бульваре. Назвала естественно «Надя». Людям нравилось, дело шло — мне, что называется, на булавки хватало. Лицом, конечно, Надя наша была, снималась для рекламы.
Мне нравилась моя жизнь. Рядом любимый мужчина. Замечательная дочь. Жить мы стали в красивых домах, поначалу арендовали, но вскоре уже покупали. Я занята делом. Но вместе с бриллиантовым дымом пришли и нехорошие перемены.
Первый звоночек прозвенел летом 1995-го. Друзья, муж с женой, отличные ребята Будановы, чего-то все скандалили. «Разводимся, — говорят, — и все тут!» После очередного выяснения отношений звонит подруга и рыдает: «Так дальше продолжаться не может, все кончено!» Позвала их к себе в гости, мол, посидим, выпьем, спокойно поговорим. Они приехали, я включила музыку, а сама пообещала присоединиться, как только приготовлю мужу ужин. Жечков в еде не гурман — картошечка с рыбкой есть, и славно. Но надо ж приготовить! В общем, жарю-парю, вдруг на домашний телефон — звонок. Злой как черт муж орет: «Чего не открываешь?!» Распахиваю входную дверь, а Вова на меня с кулаками. Белый весь, глаза безумные. Если бы не муж подруги, который встал между нами, ударил бы. Минуты через три мой выдавил из себя: «Наташ, прости, я не прав». Я — в слезы! Знала бы, как дальше сложится, наверное, смеялась бы, хохотала до упаду. Потому что это, наверное, был последний раз, когда Вова хотя бы чувствовал себя неправым.
«В голове Ипполита Матвеевича творилось черт знает что. Звучали цыганские хоры, грудастые дамские оркестры беспрерывно исполняли «танго-амапа», — писали классики. Денег стало не просто много, а очень много. Как сам Жечков до сих пор любит пошутить: «Потанин еще на трамвае ездил, когда я уже выбирал лучшие яхты». И это правда.
Муж всегда отличался широтой души, причем людей любил абсолютно искренне. Не жадный. Помогал легко, часто не рассчитывая на отдачу. Обожал устраивать праздники с размахом, гулять — так гулять! Дни рождения меньше чем на сто—двести гостей не собирал.
