С того дня пытки и допросы прекратились, ждали, когда же у Петра руки дойдут до этого дела. Ничего в государстве Российском не решалось без царя.
Прошло несколько месяцев. Мария постепенно оправилась и даже стала надеяться: вдруг обойдется... Но однажды на пороге темницы появился Петр Алексеевич. Отпустив солдат, он уставился на бывшую возлюбленную тем холодным немигающим взглядом, которого все так боялись. Освещенная тусклым светом, проникающим в камеру через крошечное окно с решеткой, узница показалась ему невозможно прекрасной. Нервная гримаса исказила лицо царя.
— Ну что, Марьюшка, — спросил он ласковым голосом, — жила с Ванькой Орловым в блуде?
— Каюсь, ваше величество...
— И долго ли?
— Почти три года, ваше величество.
— И брюхата бывала?
— Бывала.
— Два плода вытравила, а третий выносила и задушила?
— Мой смертный грех...
Царь помолчал, а затем вкрадчиво спросил:
— А чей ребенок-то убиенный был, знаешь?
— Его же, Орлова Ивана, Михайлова сына, денщика вашего. Но он ничего не знал, я сказала, что мертвенький родился.
— Когда забрюхатила-то? — тихо молвил Петр.
— Когда мы с вашим величеством за границу ездили.
Лицо царя снова перекосилось: левый глаз вытаращился, ус пополз кверху. Он резко развернулся и вышел.
В ноябре 1718 года всемогущий правитель России подписал приказ, согласно которому девку Марию Гамонтову за душегубство и воровство следовало обезглавить. А подпоручика Орлова, не ведавшего о сих злодеяниях, помиловать и отпустить.
Неожиданно за свою фрейлину вступилась Екатерина. Но царь был непреклонен. За пять месяцев до того скончался в тюрьме Петропавловки царевич Алексей, сын Петра и Евдокии Лопухиной. Павел, рожденный Екатериной в Германии во время того самого путешествия, не прожил и дня. Трехлетний Петр, тоже от Екатерины, объявленный наследником престола, был хвор, и придворные лекари меж собой поговаривали, что он не жилец. Получалось, что царь может оставить Россию без наследника. И подозрение в том, что задушенный Марией младенец мог быть его сыном, приводило самодержца в ярость.
Казнь состоялась четырнадцатого марта следующего года. Ранним утром, еще затемно, сторожевой патруль обошел город, извещая о грядущем событии. Люди стекались на площадь задолго до назначенного часа, чтобы занять места поближе к эшафоту. День выдался пасмурным и промозглым, бабы кутались в платки, мужики, подняв воротники и низко опустив шапки, притоптывали ногами. На возке доставили Марию в одном белом платье.
Позже в сопровождении придворных и послов появился царь. Подошел, подал несчастной руку, помог подняться, потом что-то тихо шепнул ей, и многие подумали: помиловал! Но Петр спустился с эшафота и, повернувшись к нему спиной, поверх голов собравшейся черни уставился в небо.
