«Неужели так сразу сдашься?» — подбадривала меня мама. Чтобы немного расслабился, она налила мне рюмку водки… И то ли спиртное во мне взыграло, то ли реальное желание умереть, но пробить эту стену… Завалив конкурс на следующий год, я нашел себе новые оправдания: узнал, что Догилева поступала 6 раз. Когда делаешь сальто, нельзя передумывать по дороге. Второй раз ты уже знаешь, что можешь упасть, а в третий — уже не боишься.
Мы все гении на первом курсе. Главная задача преподавателей — убить эту уверенность. Так что выпустился я из ГИТИСа с курса Хомского с осознанием своей полной никчемности. Ощущение не из приятных, но для актера очень верное: ты как белый лист, на котором только предстоит писать... Никто же не гарантирует, что тебя сразу завалят хорошими ролями: чтобы не помереть с голоду, мыкаешься по телешоу, массовкам и кремлевским елкам (в лучшем случае).
И самое странное, что, сколько бы ты ни бился лбом во все двери, судьбу актера обычно решает какая-то случайность…
Таким счастливым билетом стал для меня мюзикл «Метро», реклама которого висела в Москве на каждом столбе. Пошел на кастинг за компанию с Женей Стычкиным. Когда объявили 13 фамилий, моей среди них не оказалось. Народ сразу стал разбредаться, я же замер неподалеку от зала прослушиваний в раздумье: а не пойти ли на халявный банкет? И тут из-за двери выглянул Женя Ряшенцев: «Остался кто? Заходи! Нам 14-й нужен — режиссер суеверный». Меня взяли для ровного счета! Правда, через несколько месяцев репетиций подошел польский режиссер Януш Юзефович: «Буду пробовать тебя на главную роль».
Когда мне отбелили и выпрямили волосы, которые теперь спадали до плеч, постановщик танцев Барбара прыснула от смеха: «О, курва! Катрин Денев!»
Муштровали поляки жестко: по 12 часов репетиций в день. Зато после водили нас в рестораны — мы ведь были бедные как церковные мыши. Режиссер мог выпивать с нами до утра, а в 11 — будь добр прийти на репетицию. Сам Януш стоит под сценой, жвачку жует… Видит — ты не в форме: «Цо такое?» — «А сам не помнишь, цо вчера было?» Тут же снимает с репетиции! «Лях поганый, сам же меня напоил!» — тащился я домой, скрипя зубами. А потом понял, что Януш просто не смешивает работу и личное: днем он режиссер, а ночью — друг.
Здесь меня ломали заново. Я пел хуже всех и прекрасно это понимал — видимо, держали только за харизму. При этом выпускали на сцену в одном из пяти представлений, дублирующим составом. Конечно, я страдал. И однажды не выдержал: четыре дня подряд играет другой актер, а я тупо сижу и жду своей очереди. Вечером был банкет — подхожу к Юзефовичу: «Играю завтра?» — «Нет». — «Тогда ухожу!» — бросаю при всех и выбегаю из зала. За дверью меня догоняет Гоша Куценко: «Ты куда собрался?» — «Я им не пробка для затыкания дырок!» — «Отговаривать не стану, решай сам, но потом ты очень пожалеешь». Гоша рассказал, как сам был в подобной ситуации, и я сразу вернулся в зал. И спасибо ему за это! Хотя казалось, зачем Гоше было меня вразумлять? Куценко играл в звездном составе — с Серебряковым, Певцовым, Лазаревым… На второй год для привлечения новых зрителей на сцену выпустили Филиппа Киркорова.