У отца были не бог весть какие деньги, но на начальный капитальчик для маленького конного заводика ему хватило бы.
— Ваш Буденный не похож на бабелевского кровожадного скифа.
— Да у Бабеля ерунда все... Где он этого скифа видел? Сыр-бор начался с того, что в первом варианте «Конармии» в четырех главах, опубликованных в «Красной нови», Бабель дал своим персонажам имена реальных людей. Вот они все и взбеленились: папу засыпали решениями партсобраний полков, осуждающих Бабеля.
Ветераны Первой Конной блажили почем зря — вот папа и вступил в полемику с защищавшим Бабеля Горьким.
Но это было в конце двадцатых, а арестовали и расстреляли Бабеля через десять лет, с их спором его смерть никак не связана. Во-первых, Бабелю не надо было брать в любовницы жену Ежова. А во вторых, он сам от «чеки» был приставлен к Конной. Вся его компания была чекистской, он в НКВД левой ногой открывал дверь.
Бабель дружил с замечательным мхатовским актером Борисом Ливановым. Он был с ним откровенен, а ливановский сын Вася, будущий телевизионный Шерлок Холмс, внимательно слушал разговоры взрослых. Позже он мне их пересказал: про чекиста из «Конармии» Бабель говорил — «это я». Отец приятельствовал и со Львом Шейниным, писателем и бывшим энкавэдэшником, и тот тоже подтверждал, что у Бабеля без «чеки» дело не обошлось.
— А Георгиевские кресты-то сохранились у Семена Михайловича или на Осоавиахим ушли?
— Ушли.
Но потом папа заказал дубликаты. Сколько себя помню, кресты были у него всегда. Он с ними иногда фотографировался. У него кителек был защитный, на него и надевал: 4 креста и 4 медали. Есть и фотография: папа с полным Георгиевским бантом.
— Выходит, он их с советскими наградами не путал?
— Не путал — потому что те у него на груди не помещались. А к Георгиевским крестам очень трепетно относился.
Они были четырех степеней: 2 серебряных, 2 золотых. На медалях — профили Николая II.
— Тридцатые годы, дом на улице Грановского, населенный членами Политбюро. Наверху — Маленков и Хрущев, под ними — маршал Советского Союза, кандидат в члены ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР Буденный — живая легенда, олицетворение красной конницы. А на груди у него профили Николая II...
— Полный Георгиевский бант удалось получить немногим, и отец этими наградами дорожил. А что до живых легенд... Вы знаете — он же все понимал. Папа был в высшей степени нормальным человеком, умевшим видеть жизнь в светлых красках. Война — страшная штука, но он так комично рассказывал про Гражданскую — обхохочешься.
— Однако в его жизни, насколько я знаю, далеко не все было весело?
Что-то нехорошее случилось с первой женой...
— Она случайно застрелилась. Это произошло в том же доме, где мы живем сейчас, в Романовом переулке, на бывшей улице Грановского, но в соседнем подъезде. Все случилось в 1924 году — папа совсем недавно здесь поселился, с ним жили его мать и сестра, но в тот вечер обе были в театре. А папа шел домой с совещания — по Семашко, по Нижнему Кисловскому...
— Вот так командарм и шел: пешком, один, без охраны?..
— Так все и было. И видит: в темноте кучкуется какая-то компания.
