Единственной же надеждой Англии оставался флот, под предводительством Нельсона неустанно курсировавший вдоль европейского побережья. 21 октября 1805 года на траверсе испанского мыса Трафальгар Вильнев наконец угодил в расставленные Нельсоном сети…
Уже в виду неприятельской эскадры Горацио Нельсон в последний раз в жизни сел за письменный стол. Однако Фанни не получила из-под Трафальгара даже пары строк. Все мысли адмирала занимала Эмма Гамильтон и маленькая дочь, названная в честь отца Горацией. Им, а не Фанни, он писал в последний день своей жизни, о них же просил в последнем послании к королю, всей душой надеясь, что монарх и страна, которым он служил, возьмут на себя заботу о тех, кого он так любил. Однако сбыться этим надеждам было не суждено.
Как и предполагала здравомыслящая Фанни, ни монарх, ни кто-либо из его вельмож не пожелал иметь ничего общего с женщиной, поправшей приличия так грубо, как Эмма Гамильтон… А Нельсона, готового защищать свою Эмму от всего света, рядом больше не было…
Запутавшаяся в долгах, пристрастившаяся к алкоголю, Эмма Гамильтон сполна ответила за все свои истинные и мнимые грехи: в 1815 году она умерла в нищете и одиночестве во французском порту Кале. Горацию воспитали тетки по отцу. Лишь в конце своей жизни она получила запоздалое вспомоществование от королевы Виктории, разделив его между своими многочисленными детьми — внуками великого флотоводца…
Леди Нельсон же, как она и мечтала, выпала тихая и безмятежная старость.
Опомнившийся Джошуа бросил пить, занялся торговлей, в которой весьма преуспел, женился и окружил свою мать внуками. Одна из внучек вспоминала, как бабушка сажала ее на колени и показывала миниатюрный портрет Нельсона, хранившийся в медальоне, который Фанни не снимала никогда. «Надеюсь, радость моя, ты никогда не узнаешь, каково это — жить с разбитым сердцем», — приговаривала она, неизменно целуя медальон, прежде чем снова спрятать его на груди…
