И единственным, кто с полным правом называл его отцом, пусть даже и приемным, навсегда останется сын Френсис Джошуа.
4 февраля 1793 года, через четыре дня после того как революционная Франция объявила о начале войны с Англией, Фанни проводила их обоих из Бернем-Торпа. Горацио был на седьмом небе от счастья: после пяти лет забвения ему было поручено командование 64-пушечным военным кораблем «Агамемнон». И Фанни, стараясь угодить мужу, изо всех сил сдерживала слезы, душившие ее при прощании…
Повинуясь неожиданному порыву, она вдруг достала из шкатулки, примостившейся на каминной полке, небольшой ключ. Дверь в чулан отворилась с легким скрипом. Старый плетеный сундук стоял, как обычно, в углу.
Там, на самом дне, в потрепанном бюваре она хранила письма Горацио. За последние пять лет она ни разу их не перечитывала… Но выбросить так и не решилась. И вот теперь вдруг извлекла на свет божий.
Один за другим конверты высыпались на стол, и в ту же минуту Фанни поняла, что до сих пор, едва взглянув на любой из них, она может точно сказать, о чем было лежащее внутри письмо. Всякий раз, получая очередное послание мужа, она от страха подолгу не решалась его распечатать и потому теперь помнила каждую складку на потертых конвертах…
Горацио, считавший, что жена и мать моряка обязана быть мужественной, не щадил Фанни, подробно описывая в своих письмах все треволнения их с Джошуа боевой жизни… Смерти, выстрелы, артиллерийские и абордажные атаки…
Вот этот конверт пришел из-под Тулона, где английский морской десант был сброшен в море войсками Бонапарта.
А вот этот — с Корсики, тогда Горацио едва не лишился глаз — песок и каменные осколки, разлетевшиеся при взрыве неприятельского ядра, брызнули ему в лицо, поранив правое веко и бровь… Вот это письмо, все испещренное восклицательными знаками, было написано после сражения у мыса Сент-Винсент. К тому времени Горацио уже получил под командование новенький 74-пушечник и рвался доказать, что достоин этой чести. Его «Кэптен» расстроил боевые ряды испанцев, ввязавшись в драку сразу с семью кораблями противника, среди которых был и самый крупный линкор вражеской эскадры — 144-пушечный «Сантисима-Тринидад». А чуть позже, когда его собственный корабль, изрешеченный ядрами и лишившийся руля и мачт, вот-вот готовился пойти ко дну, Нельсон еще умудрился взять на абордаж два неприятельских линкора.
Протаранив «Сан-Николас», абордажная команда «Кэптена» во главе с самим Горацио воспользовалась палубой врага как мостом, приведшим ее на соседний «Сан-Хосе»… За бой у Сент-Винсента Нельсон получил орден Бани, дававший право на дворянство, одновременно подоспел чин контр-адмирала... Господи, как же ликовал, узнав об этом, старый пастор Нельсон! А Фанни, читая письмо, только кусала платок, стараясь не думать о том, как ее муж и сын с зажатыми в зубах кортиками, цепляясь за обрывки снастей, в дыму и огне по-кошачьи карабкаются на палубы яростно отстреливающихся испанских кораблей…
Взяв в руки очередной конверт, она вгляделась в корявый, как будто детский почерк…
Получив его весной 1797 года, Фрэнсис поначалу приняла письмо за весточку от кого-то из многочисленных племянников… Но капитанская сургучная печать говорила о том, что письмо все же от мужа… Сломав сургуч, она пробежала глазами несколько строк. И упала в обморок.
В феврале 1797-го Нельсон получил приказ захватить с моря крепость Санта-Крус на испанском острове Тенерифе. Задача явно невыполнимая, но признать это при характере Нельсона было немыслимо… Он сам возглавил ночной десант. И, едва ступив на берег, упал, обливаясь кровью. Если бы не Джош, несмотря на возражения отчима, все-таки увязавшийся за десантом…
Сорвав с шеи платок, он стянул жгутом раздробленную правую руку Горацио, прикрыл ее от песка и грязи его треуголкой и, не обращая внимания на рвущиеся вокруг ядра, поволок Нельсона к шлюпке…
