У Валеры должен быть ребенок!» И все тут же встало на свои места. Только моя мама, как всегда, сомневалась: «А вдруг ты опять разойдешься? Как с двумя-то жить будешь?»
Надо сказать, к мнению мамы я всегда прислушивалась. Она и дочка были в моей жизни самыми главными. Я всегда думала прежде всего о том, как им лучше, а уж я как-то приноровлюсь. Но тут я твердо знала: я хочу этого ребенка!
И вдруг из Казахстана приезжает ассистент Юрия Шиллера с предложением сняться в фильме «Необычный день».
— Но ты же видишь, я уже не могу...
— Может, сделаешь аборт?
— Да ни за что на свете!
Режиссер пошел мне навстречу и разрешил сниматься в положении. Я улетела в киноэкспедицию в Алма-Ату, выше Медео мы жили в настоящей юрте. Рядом была космостанция, куда мы в выходные ходили в баню. Валера прилетал ко мне, когда мог. Чувствовала я себя нормально и удивительно легко перенесла съемки. Помню, на примерке предупреждаю костюмершу: «Только сшейте мне костюмы, пожалуйста, на размер больше. Я потолстею...» Она удивленно подняла бровь: «Все худеют, а вы толстеть собираетесь!»
Закончились съемки. Я, заметно покруглевшая, вернулась в Москву и сразу же приехала к маме за Катей.
Вдруг звонок в дверь. Заходит Леша Стычкин: «О, Мэри приехала!» Сидим за столом, болтаем о том о сем. Вдруг я встаю. И это был трагический момент — Леша, увидев мой живот, переменился в лице. Для него это была неожиданность, и, видимо, болезненная. После этого мы и развелись. Самое интересное, что в моем паспорте стоят два штампа — о разводе и замужестве — одним и тем же числом.
Так мы с Катей вошли в большую Валерину семью. Вся его родня нас боготворила. У него была хорошая патриархальная семья, много тетушек, доброжелательная мама, брат Володя (одна из его знаковых ролей — ухажер Иры Муравьевой в фильме «Самая обаятельная и привлекательная»).
Оказывается, братьев в детстве мальчишки прозвали «Носами». Родители сорванцов удивлялись: «Ну, еще Володю можно так называть, а Валере совсем не подходит. Он же курносый!» Сашу, нашего сына, тоже вечно из-за фамилии дразнили. То он был Носиком-Барбосиком, а сейчас Носяра или Носичек.
Со свекровью мне повезло. Александра Ивановна была редким человеком. Честнее коммунистки я не встречала. Перед ней все Крупские меркнут, потому что баба Шура не могла соврать ни на йоту. Она ходила на все партсобрания, хоть и работала простым бухгалтером, и была удивительно ответственным человеком — я могла ей доверить нашего сына Сашу совершенно спокойно.
С рождением сына Валера буквально расцвел. Как все осенние мальчики, Саша был очень беспокойным и крикливым ребенком. Мы с Валерой дежурили через ночь: один высыпается, а другой всю ночь нянчит сына. Однажды просыпаюсь и с ужасом вижу, что Валера подкидывает орущего Сашку на руках.
— Ты что, с ума сошел?
— Да он у меня на самолетике летает...
— Он же не Катя, грудной еще!
Помню, что первое в своей жизни слово, которое Саша сказал, упав с тахты на пол, было «Бах!» Валера засмеялся: «Так, пора ноты покупать — видно, вырастет музыкантом».
С Сашей вечно возникали проблемы.
Они с мальчишками в третьем классе носились после школы по всему микрорайону. Забывал портфель в одном месте, шапку — в другом, перчатки — в третьем.
У Валеры совершенно не было времени воспитывать Сашу. В это время только что показали «Большую перемену» и на него обрушился град предложений. Но при этом Валера старался растить Сашу настоящим мужчиной. Помню, как в четыре годика сын увязался за Валерой и дядей Вовой на прогулку в Кремль. Долго шли пешком, а когда вернулись, у ребенка были в кровь стерты ноги, но он мужественно это терпел и даже ни разу не пожаловался.
А еще смешно, как Валера умудрялся воспитывать сына политически. Саша, как любой ребенок, любил смотреть фильмы и, естественно, хотел бить капиталистов и буржуев.
Валера, который был ярым антисоветчиком, как-то взорвался: «Да чтоб мы так жили! Это коммунистов бить надо!» Он уже часто ездил за границу с театром и видел, как там люди живут.
Дома Валера появлялся редко. Он, как волшебник, прилетал ненадолго со съемок, а внизу его уже ждала машина, чтобы везти куда-то дальше. Как он успевал совмещать бесконечные съемки и работу в репертуарном театре — ума не приложу. Но в Малом театре Валеру очень любили и даже прозвали Солнышком. Он и вправду был человеком необыкновенной доброты и света. Его обожали многочисленные друзья, ведь к нему можно было прийти в любой момент за помощью. За всех он переживал, всем старался помочь, особенно, конечно, брату, который впоследствии тоже стал работать в Малом театре...
Да и обо мне не забывал.
