Через месяц Бесси отпустили домой, но потом, когда они однажды вместе с Эдит возвращались с прогулки, она вдруг свернула в сторону какого-то пустыря, бросив Эдит:
— Жаль, что мы разорились и теперь живем возле этой помойки!
Напрасно Эдит засмеялась, сочтя это шуткой, Бесси говорила совершенно серьезно; ни она, ни их гувернантка мисс Тобальд не могли уговорить Бесси пойти домой, она упорно твердила, что теперь живет вон там — и показывала рукой на какие-то неприглядные домишки впереди. Болезнь Бесси затянулась надолго, как оказалось — на всю ее жизнь; большую часть времени она проводила в постели в своей комнате на отдельном этаже, ей казалось, что их семья разорена и ей нужно штопать им всем одежду, чем она и занималась дни напролет.
Случившееся с любимой сестрой, подружкой всех ее детских игр, так потрясло воображение Эдит, что в ней очень рано, как заноза, притаился страх сойти с ума и стать неадекватной, однако она очень долго этого страха не замечала.
Узнав про историю с Бесси, Юнг спросил, не боялись ли бедности родители Эдит. Она удивленно подняла брови — странный вопрос. Перед отъездом в Цюрих ее муж Гарольд прочел ей из одной газеты, что весь федеральный бюджет США в 1913 г. составлял 715 миллионов долларов, а это на 200 миллионов долларов меньше, чем состояние ее отца — Джона Рокфеллера. Их дом в Кливленде, где она выросла, поражал роскошью, в их распоряжении были бассейны, теннисные корты, огромные манежи для верховой езды, зимой позади дома заливали гигантский каток.
И все же Эдит никак не могла назвать свое детство счастливым, и едва ли у ее братьев и сестер сохранились более радужные воспоминания. Честно говоря, ей часто казалось, что их отец попросту издевается над ними, детьми. Когда на пороге вырастала его худощавая фигура с поредевшими волосами на затылке и сильно оттопыренными ушами, у Эдит сердце уходило в пятки — так она боялась отца! Едва ли можно забыть, как он поступил с ее младшим братом Джоном: тому было не больше пятнадцати, когда он в очередной раз заболел ангиной и не смог пойти в школу. Мать доложила об этом отцу, она всегда так поступала, словно он был не ее муж, а ее начальник, и вид у Лауры Рокфеллер бывал при этом испуганный и виноватый. Хотя бы раз она заступилась за собственных детей!
Почему-то отца тогда разъярило, что мальчишка в третий раз за осень пропустит школу. Он отправил дрожавшего от лихорадки Джона в их загородный дом, где заставил больного мальчишку корчевать пни, жечь кустарник и рубить дрова для печки! Поэтому Эдит всегда, насколько возможно, скрывала от родителей, что она больна, и терпела температуру, насморк и боль в горле — лучше сидеть в теплой школе, чем подвергнуться самодурству отца! В своей семье Джон Рокфеллер тоже ввел так называемую рыночную экономику: каждый ребенок вел подробную бухгалтерскую книгу своих расходов и каждую неделю отчитывался перед матерью. Не было и речи о том, чтобы незаметно купить себе лишнее пирожное, наверное, поэтому Эдит до сих пор трясется от жадности при виде марципанов! Зато полезная деятельность поощрялась: два цента начислялось за убитую муху, пять центов — за час занятий музыкой и десять — за заточку одного карандаша.
Кстати, вот доктор Юнг спросил, не боялся ли кто, кроме сумасшедшей Бесси, в ее семье бедности…
В самом деле, возможно, этого боялась ее мать: Лаура Рокфеллер всю жизнь штопала свои старые поношенные платья, собственно, как и Бесси, но мать при этом считали здоровой! Однажды только, Эдит помнит, в их отце проснулась неслыханная щедрость: он вдруг решил купить своим четверым детям четыре велосипеда, но тут вмешалась мать: мол, с них хватит и одного, зато научатся делиться друг с другом!
Эдит не ожидала, что из нее выскочит столько неприглядных воспоминаний, касающихся ее детства, вот уж куда ей ни за что не хотелось бы вернуться, бр-р-р-р! Поэтому замужество в 23 года показалось ей наилучшим выходом.
…
— Вы вышли замуж по любви?
Юнг снял очки и в упор смотрел на смутившуюся Эдит, которой не хотелось проговаривать вслух, что она никогда не любила Гарольда. Но анализ — это такое дело, тут нужно рассказывать всю подноготную, иначе доктор Юнг не сможет ей помочь.
Гарольд МакКормик — сын знаменитого Кира МакКормика, изобретателя одноименной жатвенной машины, революционизировавшей сельскохозяйственное производство. Почти из такой же богатой семьи, как сама Эдит.
Веселый, улыбчивый блондин, скорее недалекий, обожавший лошадей и верховую езду. Их союз американская пресса немедленно окрестила браком нефтяной принцессы и комбайнового принца; все должно было быть замечательно…
