Ничем другим молодой американке из далекого Сент-Луиса похвалиться было нельзя: она недоучилась, бросила колледж, написала и опубликовала очень плохой роман What Mad Pursuit, который в конце жизни вычеркнула из списка своих сочинений. Марта всегда мечтала стать знаменитой писательницей, хотя решительно никто в ее семье не занимался литературным творчеством: дед и отец были известными в городе гинекологами, а мать Эдна Геллхорн — страстной общественной активисткой, боровшейся за права женщин. За обеденным столом Геллхорнов на четверых детей — Марту и ее троих братьев — не обращали никакого внимания. Эдна обычно адресовала к меланхоличному мужу пламенные спичи по поводу того, что в каком-то штате суфражисткам снова заткнули рот, а в другом — попрали права меньшинств. Полностью предоставленная себе угловатая белобрысая девчонка отчаянно соперничала и дралась с мальчишками на улице, на спор прыгала с крутого обрыва в реку, пережила 7 переломов и 3 сотрясения мозга, но так и не смогла привлечь внимание матери к своей персоне.
В 20 лет она сбежала в Париж, решив стать писательницей, так как с детства пописывала рассказы.
Богемный, развратный, амбициозный Париж 30-х годов должен был перемолоть в своих обольстительных жерновах Марту так же, как он перемалывал всех юных красоток, приехавших сюда искать счастья. Она кое-как вырвалась из ловушки Vogue, желавшего сделать из нее свою лучшую модель: с ней обращались как с вещью — вертели, одевали, назначали позы и улыбки. Геллхорн этого не потерпела. Она было поддалась лихорадочному ритму работы начинающего репортера в United Press International, но все три ее редактора, будучи навеселе уже к трем часам дня, поочередно прижали ее в темной комнате, предлагая отдаться взамен на правку и публикацию ее неумелых репортажей.
Победил Марту смазливый парижский донжуан — маркиз Бертран де Жувенель, политический журналист и пацифист, скандально прославившийся тем, что он был любовником собственной мачехи — знаменитой писательницы Колетт. Бертран сделал Марту беременной в роскошной квартире на Елисейских Полях, но маркизой она не стала, потому как он уже был женат. Вспоминая свою первую любовь, Марта бесилась не оттого, что пришлось делать аборт от этого обаятельного прохвоста; какого черта он лгал ей, уверяя, что ее первый роман чего-то стоит? Он не стоил и ломаного гроша: ни стиля, ни языка, жеманничанье скучающей барышни.
Как издевались над ней критики!
Опомнившись от того, что дочь, похоже, катится неизвестно куда и никак не может выбрать себе занятие, мать Марты — Эдна написала своей подруге по колледжу Элионор Рузвельт, и та устроила девушку расследователем-репортером в Федеральное управление по оказанию чрезвычайной помощи. Но написав и выпустив неплохую книгу репортажей об ужасном положении южных штатов во времена экономической депрессии, Марта сбежала и с этой работы: скучно, не ее. Напрасно сама Элионор Рузвельт пыталась удержать Геллхорн, предлагая остаться работать в администрации президента, но золотая клетка была совсем не по характеру Марты. В общем, до своей первой войны она металась и никак не могла найти себя, а помог ей в этом внезапно появившийся на ее пути Хемингуэй.
Папочка, как называли его друзья.
Они встретились случайно — в баре Sloppy Joe’s во Флориде. Марте не верилось, что этот крупный, даже грузный человек в неопрятной майке и расстегнутой рубашке и есть ее любимый писатель Эрнст Хемингуэй. А он, бабник, естественно, сразу положил глаз на ее длинные ноги и распущенные светлые волосы — ведь она была типичной голливудской красоткой в его вкусе.
— Я еду в Испанию. Воевать с фашистами и снимать с Йорисом Ивенсом фильм о войне, — самодовольно сообщил он девушке и пренебрежительно добавил: — А вы как волочите жизнь? Небось шопинг, кухня, спиногрызы?..
— Я тоже еду в Испанию! — вдруг выпалила Марта.