И вот однажды идем мы по Комсомольской площади, я засмотрелся на витрину, отстал немного. Поворачиваюсь, чтобы ей что-то понравившееся показать, и вижу странную картину: моя Татьяна подходит к какому-то молодому человеку, спокойно обнимает его, берет за руку, прислоняется к плечу. Я остолбенел. Стою, как пружина, наблюдаю буквально в двух шагах от них. А они — ноль внимания на меня! Думаю (вот оно, началось!) — откуда этот мужчина?! Жена-то вроде моя! Что за отношения между ними? Что за наглые и беспардонные проявления чувств?! В общем, понимаю, что я крайний и лишний при такой-то нежности моей жены к другому…
Оказалось, она просто перепутала меня с прохожим. Тоже засмотрелась на витрину и — цап! И только через какое-то время поняла ошибку. Взглянула на него — мол, что молчишь?
С тобой разговариваю! Присмотрелась — а рядом чужой парень стоит. Тоже, бедняга, ничего не понял, аж побледнел, мало ли что мужику в эти минуты подумалось! Ему еще повезло, что я не резкий, гуманный человек.
Первые годы мы с Таней очень хорошо жили. Она училась в МГИМО, я заканчивал Щепкинское. Бегали на спектакли, на вечеринки к друзьям, ей нравилась моя компания — она очень увлеклась театром и кино. Помогала мне роли разучивать: я иду по своему тексту, а она мне реплики за всех персонажей выдает. Со слуха у меня всегда запоминать лучше получалось…
Мой типаж «обаяха-рубаха-парень» оказался на советском экране чрезвычайно востребованным. Снимался я, не отказываясь практически ни от чего. Как-то за пятнадцать дней снялся сразу в четырех картинах.
Прага — Минск — Феодосия — Москва, только по ассистентке и понимал, что за фильм. Я знал, что актер без съемок ничего не стоит, и «выныривал» на съемочные площадки в театре точно так же, как до этого — в театральном училище. Кого-то уламывал, кого-то рублем подкупал, чтобы «прикрыли». В конце концов, «марку держать» нужно было и в глазах Таниной родни.
Я делал подарки, был добытчиком. А времечко-то какое стояло! Всеобщий дефицит. Так что частенько случалось в отдельных «консервных» местах показывать себя и народным, и остроумным. Всем приходилось с Олимпа спускаться: заведующие магазинами и складами о ту пору были птицами высокого полета. Товары народного потребления — из-под полы, из ветеранских загашников... В общем, вынужденные малоприятные вещи.
Но из песни слова не выкинешь…
Был один магазинчик на Комсомольском проспекте – место встречи многих звезд. Кабинетик заведующей – пять квадратных метров, она — «покровительница людей искусства», типичная представительница сферы торговли. Однажды прихожу — Хазанов ест сливовый джем. Заведующая мне:
— Ой, кто пришел! Входи, дорогой! Что хочешь? Рыбки красной? Рыбки красной он хочет! Сейчас будет тебе рыбка!
Тут же на столе появляется красная рыбка, Хазанов угощает меня сливовым джемом, я его – рыбой. Едим, шутим. Вдруг входит Леонов:
— Здравствуйте. Сын, паразит, тот ящик мандарин, что я у вас намедни брал, в присест слопал.
