Но я обладал в молодости таким обаянием, что мог растопить любые льды… А потом другая история началась: я сам стал звездой, и наши с Таней ранги уравнялись, семейный генералитет в лице тещи меня «принял». Правда, жене моей потребовалось много терпения и воли, чтобы вынести обрушившуюся на меня славу и все, что с ней связано. Однако по порядку.
В моей поморской северной крови, как горячее противоборствующее течение, — цыганская кровь: один дед был церковным живописцем, другой же полвека протрясся в кибитках в широких бессарабских степях. К тому же дед Тося Прохан женился на кубанской казачке, оба петь и танцевать были горазды, а в войну Тося геройски погиб. Как-то мне одна журналистка вопрос задала: в чем секрет моего сценического темперамента?
Да вот в этом, в корнях, в соках русского севера и русского юга. Свой я, ребята, на всей протяженности нашей земли…
Отец работал на закрытом производстве, мама была домохозяйкой — по причине слабого здоровья. Из обычной московской школы меня быстро перевели в школу для особо одаренных с математическим уклоном. Если артистизм — одна сильная сторона моей натуры, то логика — вторая. Был я в детстве вундеркиндом, трехзначное на трехзначное в уме умножал за считанные секунды. Сегодня «серое вещество» работает не так активно, но двузначное на двузначное все еще перемножаю хоть на спор, хоть просто так.
Мы жили в Тушине, в двух шагах от дома стоял дворец пионеров «Салют». Отец был душой любой компании, он меня и пустил в хоровод кружков и секций: вокал, танцы, музыка, карате, баскетбол...
Советское пролетарское образование в ту пору было ничуть не хуже дворянского, знай, учись — не ленись.
Голос у меня был звонкий, а публичности я нисколько не боялся. Помню, мне лет семь, стою на сцене, пою:
«Я так мечтала,
С детских лет мечтала,
Что буду трогать
Облака рукой.
Пора настала,
Я пилотом стала, И проплывают
Города подо мной...»*.
В зале — гогот.
Потом меня долго мальчишки подкалывали: «Пора настала, я пилотом стала!»
Вообще был я, по мнению преподавателей, мальчиком, подающим надежды: и пел, как популярный тогда Робертино Лоретти, и в самодеятельных конкурсах участвовал (правда, на детском конкурсе «Музыкальная весна» не стал лауреатом, получив жесточайший удар по амбициям), и в математике себя всячески проявлял.
Но, слава богу, я довольно легко пережил и мгновения первых триумфов, и первые крушения иллюзий. Шел по жизни с улыбкой, которая подкупала всех без разбора, и мало кто догадывался, что за кошки скребут у меня на сердце.
В артисты подался спонтанно: сидели мы с ребятами на лавочке, базарили о том о сем.
Вдруг кто-то кинул идею: не записаться ли нам в театральный кружок «Салюта», там полно симпатичных девчонок. Сказано — сделано, тем более что мне очень хотелось покорить сердце первой школьной красавицы Светки Токаревой…
Так с первого шага попал я в руки настоящего мастера — Сергея Евгеньевича Валькова, впоследствии режиссера Центрального театра Советской Армии. Правда, на тот момент я в полной мере оценить свою удачу не мог, уж больно занят был девчонками театральной студии. В моей «специфической» школе очень удивились, когда я вместо технического вуза выбрал театральное направление.
