Когда мы поженились, подружки спрашивали: «Ну, не испортились еще отношения?» Мол, после официальной росписи у многих вдруг возникают проблемы. Я радостно отвечала всем: «Нет» — и тут все началось. Сейчас понимаю: решающей стала нагрузка после рождения ребенка — мы ее не потянули. Начались постоянные ссоры, споры, крики. В какой-то момент стали жить отдельно и пришли к выводу, что такая жизнь нас устраивает больше… Конечно, моя мама, когда мы поставили ее в известность, очень расстроилась, да и мама Егора, Татьяна Борисовна, тоже. Прожив вместе 11 лет и имея маленькую дочку, мы решили разойтись! Понять этого никто не мог. Для моих родных Егор по сей день остается очень близким человеком, да и для Егора моя семья, думаю, никогда не будет чужой!
Полинка была слишком маленькой, чтобы как-то переживать из-за нашего расставания. И мы решили, что для нее же лучше, если она будет расти вне скандалов и всяческих разборок. Удивительно, но она совсем не помнит тот период, когда Егор жил с нами… Хотя Полина — девочка эмоциональная, тонко чувствующая. Бывший муж поначалу даже хотел прибегнуть к помощи детского психолога, чтобы как можно мягче донести до дочки информацию о том, что в его новой семье будет малыш. Опасения были небеспочвенными. Дочка очень болезненно восприняла эту новость. Сначала Полина заявила, что не даст маленькому свою фамилию. Потом порывалась забрать от бабушки все игрушки, чтобы «тот мальчик» в них не играл. Но все прошло, сейчас она с удовольствием снимает братика на телефон, когда они вместе оказываются у бабушки.
В моей личной жизни тоже все перевернулось. Со Стасом Николаевым мы познакомились в 2002 году на съемках картины Юнгвальд-Хилькевича «С ног на голову». Дружили семьями, я знала его супругу, он — Егора. Симпатизировали друг другу, но иных мыслей никогда не возникало. По крайней мере у меня. А Стас говорит, что влюбился с первого взгляда и я была для него какой-то недостижимой мечтой. Встречаясь, мы все время говорили о совместной работе, мечтали создать некий синтез балета и драмы, даже пьесу подбирали. Но, видимо, искали вяло, так как ничего не нашли, плюс у каждого из нас была своя жизнь, заботы...
В канун нового 2009 года мы встретились в ресторане, и он неожиданно преподнес мне подарок — пьесу. Стас сам ее написал и договорился в Театре сатиры, где тогда работал, что мы начинаем репетировать.
На тот момент он уже был в разводе, естественно, я это знала, больше скажу, я всячески уговаривала его одуматься. Мои отношения с Егором тоже не складывались…
И вот начали мы репетировать пьесу с оригинальным названием «Люпофь». Заполняли образовавшуюся пустоту. И в конце концов нас друг к другу потянуло. Наш спектакль мы играли на сцене Театра сатиры два с половиной года. Это сейчас я получаю огромное удовольствие от драматических спектаклей, а тогда все для меня было впервые, и единственным человеком, кто в меня верил, был Стас.
После нашей «Люпфи» режиссер Гульнара Галавинская пригласила меня в Другой театр, в спектакль «Стеклянный зверинец», на роль Лауры.
Ввестись надо было срочно, всего за пять репетиций. «Это невозможно», — сказала моя мама, однако в меня верил уже не только Стас, но и Гульнара. Точные задачи режиссера, помощь артистов и моя балетная закалка сделали свое дело — мы работали практически сутками, и все получилось. Потом режиссер Другого театра О. Цехович пригласила в спектакль «Три девушки в голубом» по пьесе Л. Петрушевской. А в прошлом сезоне у меня состоялась премьера в антрепризном спектакле, где режиссером впервые выступил прекрасный артист Валерий Яременко, — «7..., 14..., 21, или Арифметика мужских измен» по пьесе Д. Аксельрода «Зуд седьмого года» (Был такой фильм, где мою героиню играла Мэрилин Монро. Его мало кто помнит, а вот кадр из него с ее подлетевшей юбкой — думаю, все.) Стас, как первый мой учитель, очень гордится теперь мной и с удовольствием приходит на все мои новые спектакли.
Кино в мою жизнь вернулось снова с легкой маминой руки.
Она готовилась к съемкам фильма «Одна война». Я прочла сценарий и настолько прочувствовала эту историю, что не прийти к маме на кастинг просто не могла. Набралась какой-то жуткой наглости и напросилась. Кстати, я до последнего момента была уверена, что мама меня не утвердит. Тут надо пояснить: во-первых, в нашей семье по-прежнему не принято снимать своих. Во-вторых, ни разу от мамы я не слышала в свой адрес похвалы, какие бы спектакли она ни смотрела. А тут заявка на одну из главных ролей! Даже с папой, помню, тогда поделилась: «Кастинги продолжаются, значит, ищут кого-то еще…» И все-таки мечта моя сбылась — меня утвердили.
