Просто устала. Несмотря на то что видела: мы с Леней катимся в никуда, о разводе речи не шло. Все мы родом из детства. И на фоне собственного папы Лорика я скорее удавилась бы, но не оставила без отца собственную дочь!
У меня есть два фильма, за которые не стыдно: «Непрофессионалы» и «Иванов катер». Хотя последняя картина имеет странную судьбу. Ее не выпустили в прокат, и она удивительным образом переломала жизни многих из тех, кто на ней работал. И мою тоже.
1972 год. Снимали «Иванов катер» на реке Унже в Кинешме. Хороший состав — Богданова, Вельяминов, Орлов… Жили мы на барже, каждый в отдельной каюте, но все равно слишком близко друг от друга. То ли ограниченное пространство сказалось, то ли тоска по мужскому плечу, то ли усталость от жизни с Леонидом, но в Юру Орлова я влюбилась до полной потери головы.
Поэтому когда высокий красавец (а он и вправду был на редкость хорош) однажды постучал в мою дверь, я не сопротивлялась.
Роман наш продлился до конца съемок. Потом Юра засобирался в Таллин, где они с женой работали. Меня по большому счету все устраивало. Я твердо стояла на позиции, что ни одна любовь, ни один мужчина не стоят того, чтобы оставить ребенка без отца. И вернулась в Москву. Не помню, думала ли, какая я молодец или что-то подобное. Мне казалось, я логична, ведь хоть что-то в жизни должно быть постоянным! Хотя бы семья…
Тут-то и выяснилось, что мой милый пьяный художник имеет совершенно иные ориентиры. «Есть женщина, которую я люблю. Я уезжаю. Далеко.
Все, что ты скажешь, уже не имеет значения», — сказал Леня.
Все. Мой мир сгустился до консистенции киселя и устремился в воронку хорошо знакомой бездны. Меня покинул муж. Оставил любимый человек. Меня угораздило только въехать в квартиру на Большой Никитской, и теперь надо было как-то в одиночку ее выплачивать. А еще есть дочка и мама, которых нужно содержать. Денег катастрофически мало. Моя модель жизни оказалась, извиняюсь за тавтологию, нежизнеспособной. Не могу сказать, что именно подкосило меня окончательно. Но, как ни старалась, я не могла взять себя в руки и оказалась в больнице. Мой невроз лечился так же медленно, как и щитовидка. Поначалу я обессилела настолько, что не могла ходить. Спустя много лет познакомилась с одним экстрасенсом, и он сказал: «Я вижу, как из вас летят потоки каких-то таблеток».
Не знаю, как люди могут заглядывать в прошлое, но таблетки тогда, в больнице, я действительно ела горстями…
Выписали меня ровно через сорок дней. Весьма символичная цифра, не так ли? Считается, что именно на сороковой день душа прощается с телом. Интересно, что происходит с телом дальше в том случае, если оно не умерло?.. Может, на опустевшее выжженное место приходит новая душа? Я с головой провалилась в работу. Кажется, никогда у меня не было больше предложений в кино и театре, чем в тот период. Жилы рвала, но успевала везде.
Как же я не люблю журналистов за отштампованные вопросы про фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!» Вот к гадалке ходить не надо: если не спросили про «Трое из Простоквашино», значит, непременно будет разговор об «Иронии»!
Буквально на днях очередная молодая акула пера, точнее акул (или как там будет акула мужского пола?), складывая глазки в чрезвычайно любознательный взгляд, вопрошает: «Что вы чувствовали, когда озвучивали главную героиню?» И так тридцать лет подряд! Минуту, которую обычно молчу, я представляю, как под акулом ломается ножка стула и он летит на пол или внезапно давится кофе… У этого должен был взорваться диктофон. Вся пленка сгорела бы, ни сантиметра б не осталось! Меня забавляют подобные фантазии. Потому что больше всего в такие моменты хочется завопить: «Да ни хрена я не чувствовала! Меня просто попросили, и я помогла». Ведь так все и было. Кто ж тогда знал, что картина выстрелит? Обычная история двоих не очень счастливых людей, каких на каждом шагу десятки!
Эльдар Александрович пробовал, как мне рассказывали, весь «красный звук» — лучшие голоса кино, но никак не мог подобрать кандидатуру озвучивать главную героиню. Дальше все было обычно — польская артистка находилась в кадре, Пугачева пела, я говорила. «Ирония»… Надежно спрятанная за придурковато-веселым обликом Надиной подруги, исполняющей про вагончики, настоящие свои эмоции я вкладывала в слова за кадром — про любовь и одиночество, надежду и разочарование. Свежие еще раны ныли, в бабушкин сундук не спрячешь и на амбарный замок не запрешь…
А ведь и правда ирония для многих. И для Рязанова в том числе. Мне кажется, картина и вышла такой пронзительной, потому что ее создатель сам пребывал в подвешенном состоянии… С Ниной Скуйбиной я познакомилась еще на съемках «Зигзага удачи».
Рядом с Эльдаром Александровичем все время находилась худенькая темноволосая женщина. Редактор с «Мосфильма». Тихий голос. Невероятно чувственная и деликатная. Больше всего в ней поражали огромные и темные, как сливы, глаза. Рязанова она очень любила и называла Эликом. Была его правой рукой — читала сценарии, помогала подбирать актеров, советовала, легко могла «расписать» любую роль. С тех пор мы и подружились. Нина переживала, что роман ее с Рязановым тянется одиннадцать лет, а предложения руки и сердца все не поступает. Гораздо меньше ее волновал тот факт, что, несмотря на активное участие во всех знаковых картинах Эльдара Александровича, ее фамилии в титрах не значилось. Нина жила сердцем. Я таких женщин называю жертвенными.
Ждать они способны долго, но даже самое ангельское терпение, как известно, имеет свой предел. Нинин предел совпал со съемками «Иронии судьбы». Она сказала, что в таком положении больше существовать не согласна. И на площадке они без конца выясняли отношения. Эльдар Александрович всегда был несколько полноват и весь вибрировал, да простит он меня за аллегорию, в эмоциях. Без Нины он уже не мог, но и позволить ставить себе условия было выше его сил. От этих противоречий Рязанова в полном смысле трясло. Мы, актерский состав, стали невольными свидетелями такого вот кино внутри кино…
Эльдар Александрович и Нина поженились после премьеры «Иронии». Но прожить с любимым мужчиной долго ей было не суждено. Ее медленно ела болезнь легких, такая же как у Жаклин Кеннеди. Она даже сказала: «Вот ушла Жаклин, через неделю уйду и я».
