Папа тут же подлетел к нему и засадил кулаком в челюсть. Тот упал и, потирая челюсть, кричит: «Ты что, с ума сошел?» Оказалось, это был совершенно незнакомый маме человек, который имел несчастье спросить у нее, как пройти к магазину «Российские вина».
В другой раз они бурно выясняли отношения на остановке. Мама вскочила в подошедший троллейбус и, внезапно решив напоследок что-то сказать, повернулась к отцу. Троллейбус тронулся, мамина голова оказалась зажата дверьми. Папа бежит за троллейбусом, голова мамы что-то бормочет, пассажиры кричат водителю: «Остановите, женщину прищемило!» После этого случая родители решили больше никогда не ссориться…
Свадьба у них была замечательная! Килограмм винограда и бутылка шампанского на всю ватагу гостей.
Обручальных колец у них отродясь не водилось. Откуда у студентов деньги? Помню, как мама доставала старинную картонную коробку, в которой хранилось бабушкино наследство — парадные ложки с вилками. Там же лежал засохший свадебный букетик, который она не позволяла выбросить. Это были какие-то бордовые шишечки... До сих пор не знаю, как они называются.
На сорокалетие родительской свадьбы мы долго ломали голову: что дарить? Решили заказать наконец родителям серебряные обручальные кольца. На столе лежало сорок килограммов винограда и стояла огромная бутыль шампанского. Оба рыдали как дети!
— Родители действительно сдержали слово и никогда больше не ссорились?
— Мама у нас ведь немножко… «графиня». Человек очень спокойный. Когда папа шел кого-нибудь «убивать», она вслед говорила: «Ну… Лева-а-а». Если папа тихо матерился, она замечала: «Лева, ты создаешь в доме невыносимый фонетический климат!»
Не поссориться им удавалось, конечно, не всегда. Помню, у мамы было совершенно дивное розовое пальто. Заграничное. Из букле с огромными пуговицами. Понятно, что это пальто было единственным на всю Москву. Как-то папа едет на троллейбусе домой после репетиции. И вдруг видит в окно: стоит Ирина Николаевна в своем розовом пальто и… целуется с каким-то мужчиной! Ему стало так дурно, что он схватился за сердце. Не знаю уж, как он до квартиры добрался… Звонит в дверь, ему открывает мама и по папиному лицу сразу же понимает: что-то случилось. «Как? Ты дома? — вскричал папа.
— Ты же только что целовалась у парка?!» — «Левочка, успокойся, я весь день никуда не выходила». Папа долго не мог поверить, что ТО розовое пальто не мамино…
Жили мы в хрущевке без лифта. На пятом этаже. Внизу «толпились» детские коляски, велосипеды, даже коньки. У каждой двери стояли ящики с картошкой и капустой — квартирки маленькие, в них ничего не помещалось. И никому даже в голову не приходило, что могут украсть. Такое было время. И вот доказательство. Однажды друзья-дипломаты привезли отцу из-за границы замшевый пиджак. По тем временам вещь запредельно шикарная! Дед поехал этот пиджак забирать. Покупку решили отметить. А я в постели с температурой, мама мечется между мной, готовкой и стиркой. Папа вернулся домой поздно.
Мама выступила с гневной речью: мол, тебе, Лева, какой-то замшевый пиджак дороже жены и больного ребенка. «Нет! — возмутился папа. — Не дороже!» Снял пиджак и выкинул его в окно. Выкинул и выкинул, больше на эту тему не было произнесено ни слова. Утром папа собрался на репетицию. Вышел в полисадничек часов в одиннадцать, смотрит — на дереве его пиджак висит. Никто не взял: ну, висит на ветке чужой пиджак, мало ли что? Может, хозяин решил его проветрить…
...С детства я была очень толстая — такой пончик белобрысый. Конечно, отец пытался бороться с моим аппетитом. «Не ешь хлеб! Не ешь масло! Ну куда столько макарон!» — изводил он меня, но безуспешно.
Отец на удивление любит мыть посуду. У него настоящая паранойя — не может видеть стоящую на столе грязную тарелку.
