Вокруг все девушки просто сохли по нему.
Кстати, это не было любовью с первого взгляда. Сережа мне даже поначалу показался противным. Он был похож… на верблюда. Очень высокомерный. От зажима, что ли… А потом нас погнали на картошку. Сережа взял в руки гитару. И все! Я влюбилась по уши.
У нас был типичный студенческий брак, такие всегда заканчиваются разводом. Сумасшедшее чувство сносит башку, и ты перестаешь вообще соображать! Подобная любовь-морковь встречается в биографии любого нормального человека. Я ни в чем не раскаиваюсь, ведь на свет появилась Катька. Рожать ребенка было абсолютно сознательным решением. Я сказала Сереже: «От тебя ничего не требуется…»
— Получается, вы повторили судьбу героини «Школьного вальса» Елены Цыплаковой.
В этом фильме вы сыграли медсестру, которая отговорила ее от аборта…
— Отчасти да. Мы снимались с Сережей в этом фильме, еще не будучи женатыми. У нас, скажем так, был роман. Хотя и романом наши отношения назвать трудно: мы бесконечно то сходились, то расходились…
Никакой проблемы или трагедии в рождении ребенка я не видела. Последний дипломный спектакль отыграла за неделю до родов, а через неделю после рождения Катьки играла уже следующий спектакль. Так что отсутствовала я в институте всего две недели. В декрет мне уходить не понадобилось. Единственное — вскоре начались показы в театры. Вот тогда у меня на нервной почве пропало молоко.
С Сережей и Катей мы жили в родительской «двушке». Впятером. Нам, молодой семье, отдали комнату побольше. Поначалу мы укладывали Катю в родительской спальне, чтобы всем в гостиной у телевизора посидеть, а потом перекладывали ее, сонную, на тахту, — дочь ни в какую не соглашалась спать в детской кроватке. Подпирали тахту стульями, чтобы Катя ночью не грохнулась.
— А почему вы назвали дочку Катей? В честь себя?
— Да мне не дали назвать ее Лукерьей! Сережа решительно запротестовал: «Так зовут собаку Горячева». Сережа жил с родителями в Троицке, по соседству с ними — некий доктор Горячев, у которого был ротвейлер по кличке Лушка. Словом, все взревели и запретили мне назвать дочь Лукерьей. Я сказала: «Ах так! Ну ладно, получите еще одну Катьку!»
Кстати, Катя сейчас периодически себя Соней величает.
Слава богу, она не артистка. Дед страшно гордится, что внучка окончила факультет религиоведения. После института уехала в Хакасию изучать тамошний шаманизм. Устроилась в местный кукольный театр, возила его на гастроли, вернулась оттуда с прекрасным мужем, мы его выучили на оперного певца. К сожалению, на этом дочь решила, что ее совместная жизнь с ним закончилась…
Папа Катьку обожает. Он просто светится, глядя на нее. Взахлеб мне рассказывает, как Катя звонила ему из Иордании, путешествуя с бедуинами.
Разводились мы с Сережей гораздо позже, чем разбежались. А разбежались довольно быстро... После института я попала на Таганку, Сережа — в Театр Маяковского.
А через год все окончательно рухнуло. Ну зачем нервы друг другу мотать и мучить? Обычная банальная история…
Катин отец уехал в Америку, жил там какое-то время, недавно вернулся обратно. Общаемся с Сережей редко. Недавно на дне рождения Кати встречались.
— Отец вас поддерживал, когда вы разошлись?
— В мои личные дела он никогда не лез. Прошло время, и мы смеялись над этой трагической, как тогда казалось, ситуацией! У нас с ним так всегда — вроде плакать нужно, а мы хохочем как полоумные. Все отцы девочек априори любят своих зятьев до определенного момента. Как только их чадо обидели, все — война!
— Почему вы не стали пробоваться в Театр на Малой Бронной, в котором работал ваш отец?
— Туда меня элементарно не взяли. Я ведь на Малой Бронной весь четвертый курс играла. Заставили показываться и не взяли. Там тогда была конфликтная ситуация, и эта «война» рикошетом ударила по мне…
После училища я показалась в Театре на Таганке. Никто не знал, кто я такая. Помню, в коридоре подходит Веня Смехов: «Тут написано Дурова. Ты, случайно, не Левина дочка? Ой, деточка, я знал тебя вот такой маленькой, а ты выросла в такую кобылу!» Слава богу, все мужики меня знали, поскольку были отцовскими друзьями и меня опекали. Я обожала участвовать в массовках Таганки, играла и главные роли, Лизу Бричкину, например, в постановке «А зори здесь тихие».
Отец молча переживал, долго в меня не верил. Однажды встретил на улице Таню Лукьянову с подругой и робко спросил: «Ну как там Катька?», они ему хором пропели: «Ну так приди и посмотри, как играть надо. Поучись!»
— Ваша семья давно живет за городом…
— Когда-то Деду выделили участок в кооперативе «Актер» в Сергиево-Посадском районе. На участке стоял щитовой домик. Дед сразу окрестил его Домом в овраге. Место уединенное — овраг и речка. Кто-то даже мрачно пошутил: «Если Дурова убьют, найдут только месяца через три». Постепенно построили просторный дом, каждый из Дуровых вносит в строительство свою лепту. Я, например, настояла, чтобы сделали открытую веранду. На даче мы выгуливаем своих любимых кошек.
