Потом Марсо писал мне письма, присылал фотографии. Еще раз приезжал в Москву на гастроли. Мы вновь увиделись — я пришла к нему за кулисы. Он спросил, как я живу, вновь позвал меня замуж. А я говорю:
— Да я уже замужем, у меня и ребенок есть.
— Эх ты, — говорит, — я так тебя ждал!
А потом с ним случилась беда: буквально на сцене произошло прободение язвы, представление сорвалось, его увезли в Боткинскую больницу, где сделали операцию. И когда стало можно его посещать, к нему пустили только посла Франции, его сына Батиста и... меня. Вот почему, скажите? А потому, что «просто я работаю волшебником».
— Вы общались на французском?
— На английском. Он у меня плохой, но на бытовом уровне хватало.
— Вы сохранили письма Марсо?
— Да, они у меня сохранились.
— Галина Ивановна, а почему вы расстались с первым мужем?
— Мы оба учились в «Щуке», были однокурсниками, но в разных группах: я — в актерской, он — в режиссерской. И ревновали друг друга страшно. На этой почве и разошлись. Мы же юные были, глупые, поженились на втором курсе, и вскоре у нас родился ребенок.
— И вам удалось совмещать материнство с учебой?
— Да, и это еще одна интересная страница в моей жизни. Я договорилась в Театре имени Вахтангова, там было актерское общежитие — целый дом в переулке рядом с театром и «Щукой». И нам дали одну квартиру, в которой мы жили, пока не окончили училище. Это очень облегчило жизнь!
Частенько во время моих занятий коляска с сыном стояла возле входа в Щукинское, и все, кто был свободен, за ним приглядывали, качали эту коляску. А когда надо было Кирилла перепеленать, на помощь приходили гардеробщицы. В учебной части мне тоже шли навстречу — даже расписание подстраивали так, чтоб я могла покормить ребенка. Сын полка! Сейчас, когда я прихожу в «Щуку», у меня просто мурашки по коже — такая ностальгия по тому времени!
— Какое амплуа у вас было в училище?
— Героиня, конечно. После окончания Щукинского меня взяли в Театр имени Маяковского, но проработала я там недолго, года два, и ушла.
— Почему? Вы же так мечтали о театре!
— Я поступила во ВГИК, на режиссерский факультет. А перед этим, уходя из Маяковки, послала подальше худрука, Гончарова. Он был такой хам! Как только приходил в театр, начинал орать на всех. Не кричал только на Джигарханяна, Немоляеву и Лазарева. Всех остальных обижал, унижал, оскорблял — это был кошмар какой-то!
— Вы на очном отделении учились во ВГИКе?
— Конечно. Мы приходили в девять утра и уходили в час ночи. А еще я была старостой группы. Во-первых, была старше многих однокурсников — у меня же это было второе образование. А во-вторых, я была для них как мама. Тогда на режиссерский факультет почти не принимали женщин. Считалось, что режиссер — это мужская профессия, слишком тяжелая работа.
