«Однажды отец здорово меня разыграл. Мы мчались на его спортивном, полугоночном «мерседесе» по Мосфильмовской, и вдруг отец говорит: «Знаешь, это ведь суперавтомобиль, такого нет даже у Брежнева, он с автопилотом!» По мере того как мои глаза округлялись, он отпускал руки от руля и демонстративно — для пущего эффекта! — поворачивался назад, делая вид, что что-то ищет на заднем сиденье...» — рассказывает сын Владимира Высоцкого Никита.
— Никита, мы с вами беседуем в год, когда отмечают 85-летие Владимира Высоцкого. 25 июля вся страна вспоминала его в связи с годовщиной смерти. Сейчас почему-то не хочется перебирать заезженные события... Давайте поговорим о самом Владимире Семеновиче. Хочется почувствовать его, каким он был в реальной жизни... Например, как вы думаете, какая черта характера была у него самой неповторимой? Почему люди так тянулись к нему?
— Сложно сказать. Наверное, легкость, обаяние. Мне нравилось, например, как отец рассказывал анекдоты, как он ловко, остроумно выкручивался из всяких житейских ситуаций, как доставал разный дефицитный по тем советским временам товар, как он, наконец, водил машину. Однажды, правда, за рулем отец здорово меня разыграл. Мы мчались на его спортивном, полугоночном «мерседесе» по Мосфильмовской, и вдруг отец говорит: «Знаешь, это ведь суперавтомобиль, такого нет даже у Брежнева, он с автопилотом!» По мере того как мои глаза округлялись, он отпускал руки от руля и демонстративно — для пущего эффекта! — поворачивался назад, делая вид, что что-то ищет на заднем сиденье. В шоке от этого трюка отца я был еще много лет, будучи абсолютно уверенным, что он действительно владел машиной с автопилотом, пока мне не объяснили, случилось это году в 1991-м в Германии, что такого кара в 70-е годы XX века быть не могло! (Смеется.)
Отцу под силу, кажется, было все. Чем бы он ни занимался, где бы ни находился, его любили, и он отвечал людям взаимностью. В нем никогда не было высокомерия, он никогда не страдал звездной болезнью.
Отец реально был человеком необыкновенного внутреннего и внешнего обаяния. При этом улыбка у него была несколько кривой. Когда я был маленьким, пытался даже ему подражать — так же улыбаться на одну сторону, но у меня что-то плохо получалось. (Улыбается.)
— Интересно, что при всем внешнем сходстве вы ведь не стали тенью отца?.. А сходство и впрямь потрясающее, особенно когда вы читаете стихи Высоцкого со сцены. Закрой глаза — и будто это он сам...
— Надеюсь, нет, тенью отца я не стал. По характеру я точно не он. Именно поэтому, к слову, и не сыграл отца в фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой». Отец был человеком интуитивным, я же рационален. У меня другая данность. Я, например, также не могу с его интонацией, страстью произнести знаменитую фразу «Быть или не быть» из «Гамлета», которого он так блестяще в свое время сыграл... (Улыбается.) Хотя давление отца, его имени было всегда, ощущаю его постоянно, с детских лет.
— Отец после развода с вашей мамой — актрисой Людмилой Абрамовой — помогал?
— Да, он сразу сказал маме, что будет давать денег, сколько требуется. В результате каждый месяц передавал по 100 рублей на каждого из нас с братом Аркадием. Это была хорошая сумма. Конечно, любой развод — стресс. Расставание редко проходит без грусти. Но мама не была зла на отца, не пыталась его наказать, вернуть его с помощью детей, она к нему хорошо относилась.
