Практически каждый вечер Ия играла спектакль, а после в доме собирались гости. Я со всеми перезнакомился, подружился. У нее бывали серьезные люди. Я тогда даже не подозревал, насколько они значимые, талантливые, а других вокруг Саввиной и быть не могло. Коллеги ее побаивались, потому что у Ии был очень острый язык, тонкий ум. Профессиональный журналист, великолепно писала, обладала неподражаемым стилем.
— Дом вашей матери был таким же гостеприимным?
— Мама была сильным магнитом, который тоже притягивал людей. Таким же человеком оказался и ее муж Кирилл Ласкари. Кирилл в пору их брака танцевал в Мариинском театре, потом стал балетмейстером. Он был братом Андрея Александровича Миронова, Александр Семенович Менакер — их общий отец. Поэтому Андрей Александрович невольно являлся моим дядей, но не кровным, а по факту. Братья очень дружили, Миронов часто бывал у нас в доме, нередко приводил своих друзей — Александра Анатольевича Ширвиндта, Михаила Михайловича Державина. Кирилл Ласкари в той компании был заводилой, аккумулятором разных идей, человеком с абсолютным чувством юмора, он очень смешно шутил. Поэтому, конечно, всех тянуло в наш дом. А мама не возражала, всегда радушно принимала этих людей у себя. Народу всякого и не всякого у нас перебывало много, лучшие сидели в гостях, смеялись, выпивали, что-то рассказывали.
К примеру, если в Ленинграде шли гастроли Театра на Таганке, значит, кто-нибудь после спектакля непременно придет к нам домой. Мама дружила с Иваном Дыховичным, Владимиром Семеновичем Высоцким, с которым не раз снималась в кино, Мариной Влади. Высоцкий играл на маминой семиструнной гитаре, и мы становились первыми слушателями его новых песен. Мог играть и петь всю ночь. Нередко он спрашивал нас: «Ну как?» Мама не была поклонницей его творчества. Однажды с присущей ей прямотой высказалась:
— Володя, что ты так орешь?!
— Я не ору, я пою.
— Пой потише, соседи спать легли, завтра всем на работу.
А соседи каждый раз после его визитов старались отловить меня на лестнице, чтобы задать вопрос: «Где ты достал новые записи Высоцкого? Мы их еще не слышали».
С Владимиром Семеновичем мы ездили на пляж, купались, бегали. Однажды подошли девушки, говорят:
— А мы знаем, кто это, если не ошибаемся, это артист Дьячков.
Я не стал их разочаровывать:
— Да, это он. — Хотя не узнать Высоцкого было странно.
Высоцкий ушел рано... С другой стороны, спрашиваю себя, что бы он сейчас писал? И не могу ответить. Мне кажется, он успел все написать и про сегодняшний день... Чем он не Пушкин?
Кирилл Ласкари дружил с Михаилом Барышниковым*, который был солистом Мариинки. Ко мне Миша относился как к сыну своих друзей, не более того, хотя был не намного старше. Конечно, я смотрел все его спектакли, Барышников был гениальным танцовщиком, ничего подобного я потом на сцене не видел. Мне казалось, что он разговаривает с залом, настолько блистательно он исполнял свои балетные партии. Миша был красивым, с пшеничными волосами, серыми глазами, балетной выправкой. Таким он мне казался. Помню, как-то пришел в моднейшем кожаном сюртуке, который ему очень шел. Нередко его сопровождал любимый пес — белый королевский пудель Фома.
