За годы, прожитые вместе, я ни разу не видела его с рюмкой в руке. Он угощал, но сам не пил. Теперь все изменилось... Начались оскорбления, подозрительность, прослушивание телефонных разговоров и бесконечные придирки ко мне, к детям. Год держалась на чувстве юмора. Но когда тело мужа подтаскивают к двери и он падает тебе на руки, когда он постоянно теряет документы и деньги, когда в горячке кричит, что я «раздаю» своим любовникам его обувь и рубашки... Этого уже никто не выдержит.
Жить с новым Басовым было страшно. Поведение его было странным, скорее похожим на охоту. Он следил за каждым моим шагом. Его состояние напоминало манию. Скандал мог возникнуть на ровном месте, и Басов тут же кидался на меня с кулаками. Кричал в каком-то аффекте. Правда не бил, но пытался — замахивался. Поднять на меня руку для него было равносильно самоубийству. Немощная, бессильная, в гневе я всегда была страшна, и он этого боялся, но бегал за мной по квартире... Я опасалась повернуться к нему спиной. В доме стало небезопасно, Басов был неадекватен. Днем я и дети держались вместе, а на ночь запирались в одной из спален.
Счастливая часть нашей жизни закончилась. Началась другая. И эту другую скрыть было невозможно. Я была на грани и тут узнала от Иры и Григория Наумовича Чухрая, что все это уже было. Еще до меня. Что двенадцать лет жизни со мной для Басова — исключение! Он просто вернулся к привычному состоянию.
Пыталась бороться несколько лет. Бесполезно. И вот пружина лопнула, я сломалась. Точнее — мое здоровье. Просто потому, что сил в организме не осталось. Я жутко похудела, знакомые меня не узнавали. Закончилось все в раковом корпусе на Каширке... Там я поняла, что жить больше так не смогу.
Я попросила у него развода, сняла квартиру. Однако Басов уговорил детей остаться с ним — и тогда мама вернется и все будет по-старому. Он даже подал на меня иск в суд о лишении материнских прав... Что взять с человека, если он не в своем уме? Я не жаловалась, терпела все. Директор «Мосфильма» по просьбе Басова приказал меня не снимать. Так уже было не раз с очень известными актрисами — Мариной Ладыниной, Маргаритой Володиной...
Я начинала новую жизнь. Ни одного дурного слова о бывшем муже. Хотела расстаться по-хорошему, представить себе не могла, чтобы мои дети давали показания, не хотела трогать фамилию Басова. Пришла к судье и попросила развести нас тихо, принесла ему бумагу от Володи, которую тот в период просветления написал своей рукой, не под диктовку и не под уговоры, что дает развод. Перед судьей сидела страшная, худая, усталая. Он попросил назвать имя и фамилию: «Валентина Титова».
