В кино он всегда был настоящим. Редкая штука, ведь часто в кино человек настоящий, а в жизни — иной. Меньшов каким был на экране, таким и оставался в жизни. Правда он крайне редко играл отрицательных персонажей, но даже когда, как в «Легенде...», исполнял роль неприятного человека, наделял героя своей внутренней силой, придумывал характер, судьбу.
Когда Владимир Валентинович выстраивал образ Балашова, он относился к нему с любовью и пониманием. У актеров это называется оправданием героя — непременным требованием настоящего постижения роли. Он забирался к нему внутрь, проникал под кожу. Я рассказывал о тех съемках в программе Юлии Меньшовой, дочери Владимира Валентиновича. Очаровательная Юля расспрашивала о тех, с кем было непросто работать, я засмеялся:
— Угадайте!
Она рассмеялась в ответ, но все-таки с некоторой досадой:
— А со всеми остальными было после Меньшова-то, господи, ерунда!
Я возразил:
— Вы меня совсем не так трактовали.
Владимир Валентинович в работе был человеком въедливым, тщательным и очень конфликтным — в хорошем смысле слова. Требовалось соответствовать его уровню. Работать с такой личностью — да, бывает, что очень сложно, но при этом и невероятно интересно, а главное, ты начинаешь меняться и взрослеть. Человек меньшовского масштаба исподволь делает тебя крупнее, глубже; такое общение никогда не проходит бесследно.
Меньшов постоянно проверял меня на прочность. Поначалу я не то чтобы стушевался, но не сразу выстроил линию своего поведения на площадке, когда на ней появлялся Владимир Валентинович. В обычной жизни мы общались душа в душу, а на площадке надо было находить точные приемы работы. Он оказался не тем человеком, которому можно было скомандовать: «Постойте здесь, повернитесь сюда». Он проверял на прочность каждую деталь и режиссерскую подготовленность к работе.
Первый раз проверка проходила таким образом. Меньшов явился на площадку, когда мы уже недели две вовсю снимали. У меня были выстроены отношения с группой хоккеистов, а также актеров, которые их играли. Я ими довольно просто управлял — не в том смысле, что они мне безропотно подчинялись, просто мы нашли общий язык. А тут снимали сцену с Меньшовым, когда он приходит в раздевалку и заявляет: «От нас ждут ничьей!» Все готово, и вдруг Владимир Валентинович спрашивает: «А кто знает, что делают, как ведут себя хоккеисты в раздевалке во время перерыва?» Все замолчали, потом разом загалдели, перекрикивая друг друга. Выдающийся актер, великий режиссер, еще и оскаровский лауреат, моментально сбил всех с панталыку.
Я вдруг воочию увидел, что моя огромная группа перестала мне подчиняться. Они стали подчиняться Меньшову. Это страшно, когда так начинают себя вести не один человек и не два, а двадцать пять. Все перестали меня слышать, а я при этом должен был двигаться вперед. Честно сказать, внутренне испугался, понял, что теряю контроль над картиной. А Владимир Валентинович продолжал их накручивать, и ребята уже собрались звонить хоккеистам, узнавать, что они делают в перерывах в раздевалке, наперебой начали предлагать мизансцены.
Совершенно обалдев, я какое-то время за этим наблюдал. Не собирался сражаться, боже упаси! Но решил: раз я потерял контроль над процессом, пусть тогда Меньшов продолжает руководить. Предложил ему:
— Владимир Валентинович, прекрасно! Давайте вы разведете мизансцену, а я посмотрю и поправлю.
Сказал это совершено искренне, тут не было тонкого хода. Я просто не понимал, как мне вырулить из этого положения.
И тут Меньшов запнулся, сделал шаг назад и произнес:
— Нет, это твоя картина.
Он на секунду выпустил бразды правления, которые я тут же подхватил. Единственным человеком, который не подчинился общему порыву, оказался Даня Козловский, он даже пытался остановить коллег.
Каждый раз, как только Меньшов появлялся на площадке, моментально возникала какая-то острая ситуация:
— Где гримеры?
— Гримеры сзади вас.
— А где мой реквизит?
— Вот, пожалуйста.
Он уже успел себя накрутить, хотя все стояли рядом. Я потом понял, что таким образом Владимир Валентинович вгонял себя в нужное состояние, и стал относиться к этому как к необходимому этапу подготовки актера к сцене.
