Если б Кахи снялся в фильме, на следующий день забыл бы об этом и пошел в Политехнический. Однако обида подстегнула, и он отправился поступать в театральный вуз. В приемной комиссии театрального института имени Руставели сидели все его соседи по дому. Яркая фактурная фигура, орлиный взгляд, чеканный профиль, громовой голос сделали свое дело, и он был зачислен...
Кахи был намного меня старше. Приезжая в Москву, он всегда останавливался у нас в коммуналке. Брат — студент, я училась в школе. Пока родители были на работе, Кахи принимал дома девушек. Соблюдая конспирацию, старался выпроводить очередную пассию до моего прихода. Иногда я возвращалась после уроков раньше и наблюдала, как из комнаты в прихожую тихой уточкой, пряча личико, уплывает девушка. Одну я узнала. По всей Москве висели афиши с ее портретами. Это была красавица актриса Татьяна К.
Так странно, но до шестнадцати лет я ни разу не была на родине отца. Папа ездил туда каждый год в отпуск, но мама меня с ним не отпускала. Когда он серьезно заболел, мои грузинские тетушки приезжали в Москву, чтобы ухаживать за ним. Они уговорили брата отпустить меня с ними в Грузию, и я поехала туда впервые.
Это были прекрасные каникулы. Кахи, его брат, я и остальные двоюродные сестры и братья отправились на море. Кахи уже служил актером Театра Руставели. Он всегда был тамадой на наших семейных застольях, очень артистично говорил красивые тосты. За завтраком толкал какие-то виртуозные тирады. Все время актерствовал, словно был на сцене. Все вокруг им восхищались.
Когда мой папа умер, мне было всего шестнадцать. Тамара Емельяновна тоже ушла рано. Я очень любила маму Кахи, а она меня. Полетела в Тбилиси на ее похороны, несмотря на то что была кормящей матерью своей двухмесячной Ксюши.
Наверное, с того момента как ушел из жизни папа, мы с Кахи стали очень близки. Он заменил мне отца. Считал своим долгом меня патронировать. Следил, например, за моей нравственностью. Он часто прилетал на съемки в Москву, и не было случая, чтобы мы с ним не увиделись. Каждый раз при встрече он дотошно «допрашивал» меня и по-отцовски наставлял. Помню, у нас с ним случился смешной эпизод. У моего профессора писал диссертацию один грузин. Он слыл в Тбилиси невероятным мачо, лучше всех катался на горных лыжах, за ним бегали толпы девушек. Однажды профессор попросил меня как свою лучшую ученицу написать отзыв на его диссертацию. Мы встретились, и у нас с этим мачо закрутился одноразовый роман. Мне было страшно любопытно, почему в Тбилиси по нему сохли все. Однако меня постигло разочарование, и под разными предлогами я стала уклоняться от встреч. Тут мне звонит Кахи и громко матерится:
