Выступаем в Бресте. После концерта получаю послание: «Дорогой мой человек — Надежда. Был на вашем выступлении, жаль, пришлось уйти — температура поднялась высокая, плохо себя чувствовал, извините». Через некоторое время пишет: «Я в Минске в такие-то даты, четыре дня подряд буду приходить и ждать вас возле Дома-музея I Съезда РСДРП. Если сочтете уместным, приходите».
Боря мои письма никогда не читал, но однажды прихожу домой — муж злой. Думаю: что случилось? Он кидает на стол письмо от моего брестского поклонника, где тот предлагает мне руку и сердце. Ни с того ни с сего! Даже в любви никогда не признавался. Я ему всего один раз ответила — когда вышла за Бориса: что я замужем и не нужно больше мне писать. Но письма все равно приходили.
— Иди, можешь выходить замуж за него! — кипел супруг.
— Да не собираюсь я ни за кого выходить!
Муж моей подружки — я им рассказывала о письмах из Бреста — меня подначивал:
— Человек тебе несколько лет пишет — неужели неинтересно посмотреть, как он хотя бы выглядит?
— Ага, а потом Боря на развод подаст?..
Я узнала, что родная сестра этого мужчины из Бреста работает на минском телевидении, и однажды на съемках спросила ее о брате.
— Пожалуйста, не отталкивайте его, — попросила она. — Пусть пишет — для него это отдушина. Он хороший у нас, но шибко умный, его никто в этой жизни не понимает.
— Да я не отталкиваю, письма читаю как поэму, — говорю. — Но отвечать, извините, не буду — у меня семья.
Еще через некоторое время она сообщила мне, что брат покончил с собой. Просто устал жить! Половину писем от него Боря выбросил — остальные сохранились, пронзительные и душевные, чувствуется, что написаны очень одиноким человеком. Мне посчастливилось не жить в одиночестве, у меня все-таки есть Боря. Думаю, это очень страшно, врагу не пожелаешь — остаться человеку одному.
Когда мы ругались с Борей, а это в первые годы совместной жизни часто происходило — мирил нас Тиханович. Даже тапками в меня швырял: «Быстро взяла и помирилась — он ждет!»
Дочкой я забеременела в начале восьмидесятого после длительного лечения. Узнав, что в положении, на крыльях летала! Кстати, беременна ходила и Ядя. Тоже дочкой.
Мы продолжали работать. В одном из номеров подходила к микрофону и пела а капелла одна — си-бемоль второй октавы очень высоко. В очередной раз выхожу, рот открываю, а... звука нет. Хлопаю глазами, не понимая, куда делся голос. Ядя перехватила мой испуганный взгляд, села за рояль и проиграла мою акапельную партию — спасла ситуацию. В следующий раз выхожу, и... снова ни звука. Шестой месяц беременности: связки, оказывается, опухают. Да еще и нагрузка сказалась: за четыре дня в Кустанае, например, дали двадцать концертов.
На износ работали, в гостиницу возвращались — падали, а наутро опять концерт. Но чем больше распеваюсь, тем больше давит связки — будто кулак сжимает. И с каждым днем все хуже. Понимаю, что становлюсь профнепригодной и вернется ли голос — неизвестно. Знающие люди посоветовали обратиться в логопедический диспансер. Там поставили диагноз: «несмыкание во всех регистрах». Я лечилась: уколы делали, лекарства принимала горстями — очень сильно располнела.
