После окончания училища ровно половина моих однокурсников оказалась за границей. Кто-то уехал в Нью-Йорк и развозил пиццу. Кто-то торговал машинами в Голландии. Кто-то отправился в Голливуд испытать счастья, но так и не испытал. Большое число моих однокурсников перебралось в Канаду и там до сих пор делают карьеру.
Шел 1989 год, страна рушилась, но мы не теряли надежды, пытались пробиться в театры. Я показывался вместе с курсом. Никогда не забуду слова Галины Борисовны Волчек: «Вы, конечно, любопытная краска в нашей палитре, но что вы будете у нас играть? Может быть, вот это в третьем составе, а может, это во втором, если постараетесь?» Я понимал, что буду сидеть без работы, что просто обречен долгие годы оставаться интересной краской в их палитре.
«Сатирикон» тогда был молодым театром, Костя Райкин имел в своем репертуаре всего четыре спектакля. Сам выходил на сцену триста раз в год. Почти каждый вечер на арене, чтобы хоть как-то удержать внимание зрителей к театру.
Туда показывались вместе два или три курса. Девяносто человек в маленькой гримерной, реквизит, костюмы, мальчики, девочки... Костя сидел с директором и доверенными лицами, смотрел на претендентов не более двух-трех минут. Все старались ему угодить. Он тогда еще сам танцевал, делал эстрадные спектакли, где надо было петь и веселиться. А я подготовил отрывок из моей постановки с третьего курса «Сцены из супружеской жизни» Ингмара Бергмана. Причем у нас был большой фрагмент, на тринадцать минут. И никаких в нем песен и плясок. Это история про двух людей, которые расстаются, прожив вместе много лет.
Мы вначале долго ставили нашу нехитрую декорацию, потом стали играть, ожидая, что уже на третьей минуте нас остановят и прогонят. Молчание. Играем десять минут. Молчание. Доигрываем до конца. Молчание. Я вынужден сказать: «Все, мы закончили». Опять молчание. Мы ничего не понимаем, выходим. Решения ждали долго. Помню, стоя у служебного входа в «Сатирикон», поклялся: «Никогда больше не войду в этот театр!» Но так получилось, что только нас с моей партнершей и взяли. Никогда не говори «никогда». Тоже мистика на самом деле.
— «Служанки» уже шли?
— Да, где-то сезон. Я получил роль в другом спектакле, через месяц труппа ушла в отпуск. И тут в начале августа раздается звонок. Константин Аркадьевич говорит: «Есть у нас такой спектакль «Служанки»... — А из него в тот момент вдруг ушли сразу двое исполнителей — Коля Добрынин и Саша Зуев, они играли Клер и Мадам. Константин Аркадьевич продолжает: — Ты уже слышал, что ушли актеры, я хочу попробовать тебя на Мадам». Замену Добрынину нашли довольно быстро, а нового исполнителя роли Мадам искали долго. В тот момент Райкин с постановщиком «Служанок» Романом Виктюком не общались. Они поссорились, Виктюк ушел из «Сатирикона» со скандалом. Он любил это делать! И в сложный момент не помог отрепетировать ввод. Косте пришлось работать со мной самому.
В конце сезона произошел еще один судьбоносный случай. В театре служила старенькая костюмерша Зинаида Ниловна, она знала Костю с рождения, всю жизнь работала с Аркадием Исааковичем. В один прекрасный день я между репетициями пил кофе в театральном буфете, а Костя ел за соседним столиком свои любимые сосиски с сыром. Эта женщина подошла к нему, наклонилась и сказала: «Посмотри, вон там твоя Мадам кофе пьет».
