То, что мы с Конкиным стали вместе работать, было прежде всего желанием Аллы Львовны. Она постепенно передавала мне свои дела, просила то позвонить куда-то, то записать что-то, то напомнить Владимиру Алексеевичу о концерте. Как-то взяла меня на творческий вечер Конкина и там протянула мне большой кожаный блокнот: «Дарю. Записывай сюда телефоны, у меня уже нет сил заниматься его делами». И знаете, эта работа не из легких.
Вспоминаю об Алле очень тепло. В то время в их доме все еще было хорошо. Как-то Владимир Алексеевич был на гастролях, а я тогда сломала руку. Алла Львовна отвезла меня в клинику, сказав: «Ты актриса, не дай бог, неправильно срастется. Тебе нужна операция». Мне сделал ее прекрасный хирург Королев. Потом она забрала меня к себе. Помню, как лежала у них дома на диване под пледом, она поставила рядом маленький столик, застеленный крахмальной салфеткой, и принесла чашку чая с лимоном, сидела в ногах и читала мне книгу, пока я не заснула, как в детстве, крепким сном.
Как-то мы с мужем Эдуардом приехали навестить Аллу, когда она была уже больна. Спросила нас: «Как репетиция? Какие новости? Не бросайте Володю, пожалуйста, в одиночестве. Продолжайте работать...» Она была уже слаба. Когда мы остались одни, вдруг сказала, сжав мою руку:
— Прости меня за все...
Я ответила:
— И ты меня прости...
— Не оставляй Володю.
Знала бы она, что происходит сейчас...
Рядом в этот трудный момент никого из детей не оказалось — у всех семьи, маленькие дети. По возможности к маме заходили Святослав с женой. Порой я там ночевала, чаще оставался рядом с Аллой Владимир Алексеевич. Ярослав пришел в хоспис, когда его мама уже умерла. Соне было трудно вырваться к матери, потому что у нее на руках была маленькая дочь и за ней нужен был ежечасный уход. Надо было возить продукты, готовить еду. Все легло на плечи Владимира Алексеевича. Мы с Эдуардом ему помогали. Он зарабатывал деньги, а они были нужны теперь больной жене. Ему нельзя было летать: сбивался ритм сердца и он снова оказывался в больнице.
Алла всегда была очень религиозным человеком. В день ее смерти мне позвонили из хосписа и сказали, что она уходит и близким надо собраться у ее постели. Алла попросила именно меня прочитать псалтырь над ее ложем. Я пыталась отказаться, но она прошептала: «Прошу тебя...» В итоге не посмела отказать ей, умирающей...
