Вернулись, Даня стал посещать школьного психолога, занимается боксом. Я стараюсь отвлечь его от грустных мыслей, но это непросто. Поделилась переживаниями с Даниной крестной, они с мужем живут в Барселоне. Она тут же предложила: «У Даньки в марте день рождения, привези его к нам». А сын очень любит ее и ее мужа, привязан к ним, многим делится.
Испания в шенгенской зоне, визы у детей нет. Чтобы ее получить, требуется разрешение отца. Поскольку единственный человек, которого Константин не заблокировал, — мой адвокат, обратилась к нему: «Не могли бы вы попросить Костю дать такое разрешение, объяснить, что это не моя прихоть? Если он занят (а я предполагала, что Соловьев так ответит), мы готовы оплатить нотариуса, который приедет к нему на площадку в любую точку Российской Федерации. Ему останется лишь поставить подпись на документе».
Адвокат позвонил. Константин, как я и предполагала, заявил, что у него нет времени этим заниматься, он много работает. Адвокат сказал: «Но это не терпит отлагательства, Дане надо получить визу до марта».
И тогда Соловьев ответил, что если нам это нужно, пусть его лишают родительских прав — и у нас не возникнет никаких проблем. Адвокат потерял дар речи, потом ответил: «Я передам это Евгении, мы учтем вашу просьбу». Мне он сказал: «Давно работаю, но еще не разу не слышал такого заявления».
Для меня важно подчеркнуть, что я никогда не препятствовала общению Константина с детьми. В 2014 году, когда мы расстались и он уже жил с Анастасией Лариной, Соловьев приезжал их повидать. Помню, брал на руки крошечного Тимку, а с Даней они смотрели мультики, что-то обсуждали, играли. Понимая, что я для него раздражитель, удалялась в другую комнату или вообще уезжала из дома.
Дане было очень сложно отпускать папу, когда тот собирался уходить. Иногда мне казалось, Костя тоже переживал. Поэтому готова была пойти на любые его условия, привезти мальчишек к нему в любое место и не оставаться там, пока они общаются. Но потом их встречи резко прекратились. С Соловьевым разговаривали Данина крестная, друзья, его родители — он никого не слышал.
