Помню, как-то рейс Лены задержали из-за того, что «закрыли небо» — в Москву с визитом прилетал Валери Жискар д’Эстен. Мы с Сережей Мигицко придумали даже по этому поводу шуточные куплеты: мол, закрыл для русских небо синее, а Проклова не может прилететь. Вечером у Масленникова на капустнике с Мигицко это спели.
В киногруппе очень скоро заметили мою щемящую тоску. «Посмотрите, какой Коля ходит понурый. Кажется, он влюбился!» — посмеивались надо мной. А я-то думал, что тщательно все скрываю. В общих сценах с Леной у меня дрожал голос, но я делал вид, что так нужно по сценарию.
В любви, мне кажется, есть что-то вампирическое. Мог про себя сказать словами шекспировского Бенедикта: «Я болен любовью». И как у того же Шекспира, один любит, а другой принимает любовь. И я для себя вывел со временем формулу: если чувства обоюдно сильные, это приводит к трагедии. Как Ромео и Джульетту, например. В моем случае можно было не переживать — никто умирать от любви не собирался, по крайней мере со стороны Прокловой.
Лена приезжала-уезжала, я тоже летал в Москву на лекции. Встречи-расставания, тоска в разлуке, ожидание — страдания молодого Вертера, одним словом...
Натурные съемки в Симферополе подходили к концу. Я с ужасом думал: «Вот мы отсюда уедем, и как я буду жить без этого?» «Меры времени спутались: секунда приносила потрясения, от которых взрослела душа, а часы тянулись, как годы <...>. Сутки стали величиной огромной — по числу впечатлений, которые в них вмещались», — так описывала состояние Шуры Вера Панова. То же испытывал и я. Записывал каждый день в дневник все свои чувства: от вечера до вечера, от встречи до встречи...
Когда Лена возвращалась, я был счастлив. Мы сидели за одним столом, я мог любоваться ею, ловить ее смеющийся взгляд. Проклова тогда была совершенно другой, не такой, как сейчас: скромная девочка, своя в доску, она совсем не старалась кого-то в себя влюбить. Нет, все мужчины сами в нее влюблялись. Не буду перечислять известных людей, которые попали в ее любовные сети. Их был легион...
Мы жили в Симферополе несколько месяцев почти не расставаясь. И естественно, примеряя на себя жизнь героев, в точности повторили все, что произошло между Шурой и Зоей в кино. Кого за это благодарить — Лену, режиссера или судьбу, — не знаю. Видимо, мы вдвоем чисто интуитивно так выстраивали наши отношения, что они легли как калька на те, которые были уже прописаны в сценарии.
