Когда перед премьерой пришла коллегия из МХТ имени Чехова, меня переклинило от волнения прямо на сцене. Это был шок. После спектакля Райкин при всех сделал мне очень жесткие замечания. Хотелось просто провалиться сквозь землю, исчезнуть! Я всю ночь не спала, бродила по квартире, не понимала, что со мной произошло и как теперь появиться в театре. Но набралась смелости — сыграла следующий спектакль, после чего Константин Аркадьевич зашел и обнял меня: «Ты справилась, молодец!» Я расплакалась.
После выпуска практически весь наш курс продолжил работу в «Сатириконе». Я оказалась в одной гримерке с Агриппиной Стекловой, Марьяной Спивак и моими однокурсницами Глафирой Тархановой и Мариной Дровосековой. Когда мы собираемся все вместе, из-за двери доносится дружный хохот.
Хотя художественный руководитель фанатично подходит ко всякой постановке, для разрядки атмосферы у нас есть игра «в гномов». На бумажках пишутся имена актеров, участвующих в спектакле и репетициях. Каждый вытаскивает из шапки одну и держит в секрете, чье имя ему досталось: на десять дней перед премьерой он становится гномом для этого человека и должен делать ему тайные подарки. Например покупать сладости или рисовать открытки — и все это для вдохновения.
Однажды Марина Дровосекова вытянула бумажку с фамилией Райкин. «А-а-а! Что теперь делать?!» — заволновалась она, все-таки художественный руководитель. Марина попросила меня: «Постой в коридоре на шухере» — а сама стала приклеивать к двери Константина Аркадьевича маленького арлекина на присосках и с посланием на бумажке «Твой гном». Вдруг дверь открывается: «Кто здесь скребется?» — спрашивает Райкин. Мы кинулись бежать в разные стороны, а он сделал вид, что не увидел нас. Признался Марине только перед премьерой: «Я знал, что это ты, но не хотел разрушать игру!» В момент разоблачения мы все становимся немного ближе друг к другу.
Когда актеры на сцене, Константин Аркадьевич часто садится за окошко в конце зрительного зала и оттуда наблюдает за действием. Каждый чувствует его взгляд, а если что-то идет не так, Райкин там мечется, мычит... Мы знаем об этом и ощущаем любую эмоцию мастера. Он никогда не пускает спектакль на самотек, всегда пристально следит за тем, как развивается каждая история.
