Так как съемки в этой гостинице предполагались и далее, то по окончании смены я зашел в службу безопасности отеля и попросил предупреждать нас, к чему нельзя прикасаться. С меня взяли подписку о неразглашении и в качестве консультанта выделили скромную невзрачную женщину, которая ухаживала там за цветами. Впоследствии перед началом съемок она заходила со мной в очередной номер и тихо подсказывала: «Здесь нельзя трогать картину, здесь — тумбочку, а здесь — торшер...»
Мы продолжили пробы, Илья показал себя способным актером. Правда, конкурентами на эту роль у него были Смоктуновский, Миронов, Табаков, Калягин, Белявский... В результате худсовет студии утвердил Альберта Филозова. Илья Сергеевич был, конечно, разочарован. При встречах указывал на меня пальцем и говорил: «Вот тот самый режиссер, который не снял меня в кино».
К счастью, Глазунов оказался незлопамятным. Мы потом часто общались. Я ходил на его московские выставки, каждая из которых становилась событием. Огромные очереди выстраивались вдоль Манежа. Людей притягивало не только высокое мастерство, но и личность художника. Он пережил ленинградскую блокаду, голод и холод, смерть родителей, сиротство. Перенесенные в детстве драмы отразились на его творчестве. Живопись Глазунова трогала своей исповедальностью. К тому же он первым из современных художников обратился к размышлениям о судьбах России. Драма личности, драма истории отражались в сюжетах его знаменитых полотен «Дороги войны», «Царевич Дмитрий», «Русский Икар», «Мистерия ХХ века» и других.
