— Она не знает! Что вы у нее спрашиваете? Спросите Судакову, Наташа здесь жила, у нее сын от Саши.
В какой-то момент все эти оскорбления слились в один протяжный гул, я потеряла сознание.
Когда умер Саша, я жила как в забытьи, словно заточенная в тесном пространстве колбы. Механически выполняла обязанности, ходила в театр на репетиции, ела, спала, но при этом словно не жила и себя не помнила. В доме в Сивцевом Вражке все было уставлено Сашиными фотографиями, его вещами из комнаты на Поварской. Зина и Носик разделяли мою тоску, они прожили со мной еще около десяти лет.
Мой второй муж — каскадер Виктор Иванов. Я уже писала, что познакомилась с ним до Кайдановского. Он был другом Александра Абдулова, часто приходил к нам в театр. Витю позвали на работу в Америку, он подарил мне обручальное кольцо и позвал с собой, но я не поехала, ведь карьера только начала складываться. Ради театра многим в жизни жертвовала, отказывалась от главных ролей в кино, поскольку не входила в число актеров, под которых будут подстраивать репетиционный график. «Ты отказалась, а Жанна Эппле, которая снялась, теперь звезда», — говорил мне потом режиссер.
«Если уеду в Штаты, потеряю работу, а что буду делать там — неизвестно», — рассуждала я. Витя уехал один, первое время жила в его квартире. Через год он не вернулся. А спустя еще год от друзей узнала, что Витя встретил в Чехии девушку и увез с собой в Америку. Переехала в общежитие театра, куда мне и привезли сценарий Александра Кайдановского. Потом мы увиделись с Витей уже в 2002 году, стали встречаться, и на свет появился Максим. Вне всяких сомнений, Витя — достойный и заслуженный человек, а его жену постоянно расспрашивали о другом мужчине — Александре Кайдановском. Ради мужа я перестала давать интервью о Саше...
Но сегодня ребенок — это все, что нас связывает. Виктор строил дом за городом, а когда достроил, переехал туда жить. Мы с Максимом остались в Москве: у сына — школа, у меня — театр. Так постепенно мы и утратили связь друг с другом. Ребенка Витя не забывает, обеспечивает всем необходимым. А я могу надеяться только на себя и маму, которая приезжает помогать из Риги, когда плохо себя чувствую.
Раньше не знала болезней тяжелее простуды. Но настал момент, и мне довелось почувствовать, что такое реанимация. И сейчас бывают сердечные приступы. В такие моменты думаю: что будет с сыном? Готовлю его: «Максим, случись что, сразу звони папе».
Когда мои коллеги — Абдулов, Янковский — умерли, из репертуара слетело несколько спектаклей, я потеряла четыре роли и половину зарплаты.
Тогда, после двадцати отданных театру лет, было обидно терять в деньгах, но сейчас я благодарна «Ленкому», который в трудной для меня ситуации не выставил за порог.
