Не стану отрицать, порой театральную труппу справедливо называют террариумом единомышленников. Но мне в этом смысле повезло, я не ощутил недоброжелательности. Семь лет, что провел в Театре Маяковского, до сих пор вспоминаю как лучшее время. Мы с ребятами жили большой дружной семьей, общаемся по сей день. Поскольку все в основном были иногородними, а значит, бесквартирными, Гончаров распорядился отдать служебную дачу в Серебряном Бору под общежитие для нас. При доме был участок чуть ли не с гектар величиной. В ту двухэтажную деревянную постройку мы и заехали большой коммуной, с женами и детьми.
На втором этаже располагался огромный стометровый холл-веранда, куда завезли списанные из театра старые диваны и кресла ярко-красного цвета. В этом салоне мы собирались чуть ли не каждый вечер. Приезжали после репетиций, отдыхали, пели песни под гитару, летом с полотенцами наперевес отправлялись купаться в озере Бездонном. Жили как короли, коллеги по театру часто гостили у нас. До ближайшего продмага на Живописной надо было ехать остановок пять, но мы неделями туда не выбирались. Каждый, кто к нам направлялся, вез продукты. На участке стояли три мангала, так что шашлыки жарились постоянно.
«Как вам это полюбится» по Шекспиру Андрей Александрович репетировал долго и тщательно, в течение нескольких лет. Каждый день с двенадцати до трех мы должны были присутствовать на репетиции, вечером играли спектакль, после все ехали в Сербор. Выходной день в театре — понедельник, так что и его мы проводили тем же составом. Контакты с внешним миром были ограничены, круг замкнулся, весь мой мир закольцевался на театре.
О непростом характере Гончарова всегда ходила масса легенд. Андрей Александрович действительно был очень жестким, жил только театром, я благодарен, что судьба меня с ним столкнула, хотя порой работа давалась безумно тяжело. Случались репетиции, когда ты не мог полностью произнести реплику, говорил слово, а Гончаров кричал: «Стоп! Это не то, не туда!» Ты сбивался, терял координацию, стоял на сцене и, обливаясь потом, недоумевал: господи, чего он от меня хочет?
