Конечно же, как правило, ребенок становится веским аргументом для того, чтобы мужчина наконец решил узаконить отношения с его матерью. Некоторые делают это сами, а другим такой вариант подсказывают женщины. Ирина уверенно говорит:
— Это не мой путь, не мой сценарий. И мне не нужны были глупые формальности. Наверное, если бы начала настаивать, он бы это сделал. Но себя же не обманешь, это для всех нас не было бы выходом из ситуации. Он бы все время корил себя за то, что оставил жену. А в результате все мы стали бы несчастливыми.
Наверное, это верно, это мудро — принимать так ситуацию неоднозначную. Но, как правило, многие женщины, в том числе и я, собственницы. И нам очень важно официальное признание любви в виде штампа в паспорте...
Но неужели, принимая ситуацию умом, душа ее при этом не страдала?
— Все мои стишки мы в шутку называли «сонетиками». У меня даже была традиция каждый год в ночь на Рождество писать Рождественский сонет, чтобы в конце концов получился целый цикл, «как у Бродского». Валерий Сергеевич почему-то всегда плакал, слушая мои полудетские стишки. И это коротенькое стихотворение его немножко растрогало.
Я теперь не одна —
У меня есть сынишка.
Для него напишу
Я сонетиков книжку.
И рождественским днем,
И рождественской ночью
Будем мы с ним вдвоем
Гениальные очень!
Буду я сочинять
Стихотворные мифы,
А сынок вдохновлять
И подсказывать рифмы.
Мы не будем тужить
И несчастья пророчить.
Будем мы просто жить,
Будем добрые очень.
Будут нам нипочем
Ни обиды, ни сплетни,
Ведь теперь мы вдвоем,
И теперь незаметней
День проходит за днем,
Новый день наступает,
А мы просто живем,
Об одном лишь мечтая...
Как рождественским днем
И рождественской ночью
Снег идет...
Мы втроем...
И счастливые очень.
...Когда случилось горе у Золотухина, Ира не знала, как помочь ему, что сделать, чтобы после трагического ухода из жизни Сергея у него не было этого отчаяния, этих слез, этого бесконечного ощущения вины. Он очень изменился, постарел, все время говорил о том, что предчувствовал гибель сына. В это же время он сломал ногу, и именно в том месте, где она была в детстве сломана. И ходил на костылях. И не мог работать, чтобы прокормить своих внуков многочисленных. И снова чувствовал, что виноват...
Ирина понимала, что все слова в этой ситуации — дурацкие, ненужные. Тогда она придумала писать ему стишки каждый день. Он очень любил это ее творчество. Один стишок она специально написала смешной, веселый, и он его переписал и всюду возил с собой. Ему вообще были важны именно такие знаки внимания — в виде эпистолярного жанра. Каждая ее строчка, оставленная для него на столе, была какой-то вершиной счастья.
Вот история одного стихотворения. Ира вспоминает:
— Валерий Сергеевич тогда снимался в Йоханнесбурге. Играл геолога. И звонил мне оттуда, рассказывал, как они жили, как обезьяны в гостиницу вламывались, потрошили их холодильники. И вот я послала ему стихи туда. Но сначала немножко информации, чтобы были понятны какие-то строчки. Во-первых, он не пил сваренный кофе, любил растворимый почему-то. Любил сливки сухие туда положить, ложку шоколада. Смешно! В гостинице всем нравится шведский стол, а ему кусочек сыра, мед и этот кофе странный в номер. Во-вторых, он был вегетарианцем, мяса не ел. А когда ехал сниматься, пытался английские фразы выучить.
