В один из этих дней в три часа ночи раздался телефонный звонок, на том конце провода слышу возмущенный голос жены Славы Тихонова Тамары Ивановны:
— Только что позвонили соседи и сообщили, что Володю нашли на мосту недалеко от дома в невменяемом состоянии, с пробитой головой. Вроде доставили по месту жительства. Он мне вообще-то никто, так что разбирайтесь с этим сами!
— Как никто? Он же сын вашего мужа.
— Славы в Москве нет. Да если бы и был, это не его проблемы. Он не любит Володю, он любит Анечку. И вообще, у Володи есть мать. Она-то о чем думает?! Чем таким неотложным занята?
— Она в больнице.
— В любом случае меня все это не касается. Я болею, температура под сорок, так что разговор окончен.
Я заметалась, не представляя, как буду добираться к Володе среди ночи. Пришлось дожидаться утра. Глаз так и не сомкнула, телефон на Котельнической не отвечал. Ни свет ни заря перезвонила Тамаре Ивановне, надеясь умолить ее все-таки разыскать Славу. Подошла Аня:
— А мамы нет дома, она вышла по делам.
— Как?! У нее же температура сорок!
Но она повесила трубку...
Кстати, когда я напомнила о том, что Нонна много работает, концертирует, ее любит публика, Тамара Ивановна сказала: «Бабу любая может сыграть». Попробовала бы она сделать это!
Я тогда работала в библиотеке закрытого конструкторского бюро, там была строгая пропускная система, еле отпросилась. Бросилась в наркологическую клинику, где племянник до этого уже лежал, пробилась на прием к главврачу:
— Помогите, Нонна в больнице, с Володей несчастье, его надо лечить.
— Конечно-конечно. У нас начинает принимать доктор Довженко, покажем ему вашего племянника.
Мне выделили машину, санитара, врача, те сказали, что надо заехать за участковым — без этого нельзя. Володя сам открыл дверь, слава богу, голова была цела, но лицо абсолютно зеленое, и то, что ему очень худо, бросалось в глаза.
— Володя, давай съездим к врачам, тебя там ждут, помогут. Пожалуйста!
Он вроде бы начал соглашаться, но тут в наш разговор вмешалась девица, которая находилась с ним в квартире, отозвала Володю в другую комнату, начала что-то нашептывать, и тот категорически отказался ехать.
— Ну неужели нельзя увезти его насильно? Он же болен! — обратилась я к милиционеру.
— Если б он был Ивановым, мы бы, наверно, так и поступили, а он — Тихонов, тут такое начнется... К тому же есть свидетельница, мы не знаем, поднимет она шум по этому поводу или нет. Может, уговорите его хотя бы дойти до лифта?
Но Володя уперся и никуда не поехал, оставалось только развести руками и перед всеми извиниться. Нонне я рассказала о случившемся лишь спустя полгода.
Брак Володи с Наташей Варлей оказался скоротечным, они почти не жили вместе, но родить сына Василия успели. Впервые я увидела Наташу на Володиных похоронах. Она и наша сестра Люда взяли на себя оформление документов, объехали все инстанции от ЗАГСа до кладбища. В тот день Варлей постоянно находилась около Нонны. У них вообще были хорошие отношения. Как-то сестра сказала: «Молодец Наташка, родила второго ребенка, значит, Володиного сына не избалует. Она берет детей с собой на съемки, наверное, я тоже должна была так поступать. Но думала: раз мы выросли одни, без матери, и с нами ничего не случилось, значит, и с Володей все будет в порядке».
