После школы мы продолжали встречаться, гуляли по Арбату, держась за ручку. Были только поцелуи. Но это тянулось три года, и следовало как-то отношения оформлять, хотя влюбленности уже не было ни с той, ни с другой стороны. На остаточных «парах» мы добрались до ЗАГСа. Когда шел туда, ловил себя на мысли: зачем иду?
Наш союз продержался две недели. Лена не понимала, почему муж допоздна задерживается в училище. Какие еще репетиции по ночам? Все это так не вписывалось в мою насыщенную, интересную студенческую жизнь, что я быстро вернул ее родителям. Лена восприняла разрыв спокойно, без трагедий.
После второго курса я уехал с бригадой на целину, работали и жили мы там в нечеловеческих условиях.
Изголодавшись по нормальной жизни, в первый же день после возвращения домой я увидел в Щукинском первокурсницу, красавицу Наташу Упеник, и влюбился без памяти. Мы поженились, у нас родился сын Володя. Наташа тоже меня любила, я это чувствовал, но она хотела быть актрисой, а не только сидеть дома с ребенком. У меня все складывалось просто отлично, а у нее ролей не было совсем. Актеры — особые люди: ревность к успеху даже близкого человека разъедает душу. Мы были молоды и не умели сглаживать углы, договариваться. Стали возникать скандалы на пустом месте, совершенно беспочвенные. Я выдержал пять лет.
После развода Володя остался с матерью. Через какое-то время Наташа снова вышла замуж. В день знакомства с ее будущим супругом я, желая наладить отношения с человеком, рядом с которым теперь будет жить мой сын, и боясь показаться снобом (раз не пьешь наравне со мной, значит, не уважаешь), жутко набрался: мы пили спирт.
Чуть не околел тогда на сцене с дичайшего похмелья. Всегда удивлялся Андрею Львовичу и Грише Абрикосовым, которые часто играли спектакли выпивши. Даже интересовался:
— Ребята, как вы это преодолеваете? Такая огромная нагрузка на организм!
— Привыкли!
А вообще с алкоголем мои отношения были всегда спокойными, за исключением одного короткого периода, когда был в третьем браке. Но «завязал» быстро.
Конечно, решение бросить семью далось мне нелегко, тянул и тянул ситуацию.
Но сделанного не вернешь, Володя — моя боль. Чувство вины перед сыном умрет вместе со мной. Поскольку Володя жил с матерью и отчимом, я пропустил момент, когда он начал пить. Надеялся — армия встряхнет, приведет в чувство. Не помогло. Сын умер совсем молодым, в тридцать восемь лет... И сейчас мучаюсь вопросом: если бы я не ушел из семьи, может, все бы у него сложилось иначе?
Но я влюбился. С Валентиной Титовой мы познакомились в Свердловске во время гастролей. Вышел с ребятами побросать мяч на волейбольной площадке, а там она — студентка театральной студии при питерском БДТ, приехала домой на каникулы. Стал мотаться к ней в Ленинград. Играл спектакль, садился в «Красную стрелу», а утром поджидал у дверей студии, дарил розу и — в аэропорт, чтобы не опоздать на репетицию.
Часто являлся без предупреждения. Звоню: «Я на Московском вокзале, хочу тебя видеть, соскучился» — а Валя же не знала, что приеду, у нее репетиция и она ну никак не может со мной пересечься. Поговорим немного, и тащусь обратно в Москву.
Рубен Николаевич знал о моей страсти, сопереживал, правда, порой не мог удержаться от шпилек: «Слав, а ты не можешь позвонить ей из Москвы?»
Валя была зациклена на карьере, мечтала прославиться. Я помогал, как мог. Упросил Симонова ее прослушать. Тот согласился, поскольку боялся, что могу уйти из театра. Всерьез тогда думал перебраться в Ленинград.
