С изумлением слышу его разговор с журналистом. Тот спросил:
— Никита Сергеевич, у вас много врагов и завистников, а друзья есть?
Михалков ответил:
— Да, друг есть. Только один — Коля Ващилин.
На всю страну, на весь мир объявил. И таким теплом повеяло от его слов! Он продлил мне жизнь. Тем более что врачи, услышав мою фамилию из уст самого Михалкова, тут же забегали, начали колоть шприцами во все места.
На следующий год Михалков получил в Америке «Оскара». По возвращении его пригласили на пресс-конференцию в Дом кино, он позвал и меня.
По дороге я возьми да пошути:
— Ну, до свидания, Никитушка. Теперь захлебнешься тщеславием, здороваться со старыми друзьями перестанешь.
— Знаешь, мне ведь все равно: «Оскар» не «Оскар», — рассмеялся Михалков. — Поставлю на полочку, будет стоять.
Признаться, я ему поверил. Но, увы, моя шутка оказалась пророческой и та пресс-конференция действительно стала переломной. «Вы себя недооцениваете! Вы ведь великий!» — внушали Михалкову и киношники, и пишущая братия. По дороге обратно я тогда впервые заметил в его глазах незнакомое горделивое выражение. Видимо, сладко прикидывал: называют гением — значит, так оно и есть. А ведь помню, как мы хохотали, когда ему на творческой встрече из зала прислали записку: «Правда ли, что вы гений?»
И все же я перешел работать в «ТРИТЭ».
Дочка моя поправилась, но жена обвиняла в случившейся беде меня. Семья разваливалась, и я решил переехать в Москву, подальше от скандалов.
Первая трудовая неделя началась с появления в моем кабинете нескольких сотрудников компании.
— Николай Николаевич, — робко начали они, — не могли бы вы поговорить с Никитой Сергеевичем: нам задерживают зарплату.
— А сами почему с ним не поговорите?
— Лучше вы, все-таки вы его друг, — замялись пришедшие. Я понял, что все они его ужасно боятся.
Через неделю узнал, что сейчас денег у студии нет, потому что Михалков поистратился: купил колокол для храма в деревне Аксиньино, рядом с Николиной Горой.
— Мы же верующие и должны жертвовать, — важно сообщил Никита.
Я спросил:
— А как же сотрудники?
И услышал раздраженное:
— Да заплатим! Пусть благодарят Бога за то, что работают у меня.
Тот колокол на храм мы, кстати, вместе поднимали. Один конец веревки привязали к нему, второй держали в руках на колокольне и медленно-медленно бронзовый колокол тянули ввысь, к облакам. Хотелось верить, что дальше все будет хорошо.
