И вдруг увидела — у него слезы на глазах. Потом только узнала, что они в этот день развелись.
Когда мама сказала, что Кирилл и она решили жить вместе, я, отнюдь не юная девочка, устроила скандал:
— Что ты вообще делаешь?! Выбирай между мной и Кириллом!
— Конечно Кирилл.
Наташа — очень мудрый человек, одной фразой поставила меня на место. Я бросилась к ней в слезах:
— Мамочка, умоляю, прости, только не бросай меня!
Поженились они двадцать восьмого мая, специально подгадали, чтобы торжество пришлось на мамин день рождения. Начали оформлять документы на визу: хотели поехать в свадебное путешествие во Францию, и тут раздался звонок из КГБ — Наташу попросили о сотрудничестве.
Она отказалась, а ей, в назидание, отказали в визе. Кирилл, обратившись в свое посольство, с трудом, но добился разрешения, он вообще по жизни настойчивый человек.
Они уехали, потом вернулись, и мама ушла к Кириллу, а мы остались втроем — я, бабушка и папа. То, что папа жил с нами, много позже породило ужасные слухи, якобы Тамарочка увела у дочери мужа. Бред и мерзость! Бабушка тогда была уже пожилой женщиной, так что намекать на ее непорядочность — отвратительная грязь. Папа и мама очень сложные люди, со своими странностями, но все между ними решалось на высоком духовном уровне, такому еще поучиться надо.
За исключением личных вещей, мама все оставила нам, даже свою библиотеку, которую собирала многие годы. У нас, слава богу, никогда ничего не делилось. Чуть ли не каждый день приходила с сумками, полными продуктов, которые покупала в валютной «Березке», помогала всячески, и Кирилл от нее не отставал.
Несмотря на то, что Наташа не исчезла из нашей жизни, папе было очень тяжело. У меня такое ощущение, что с тех пор, как ушла мама, он не допускал в свою жизнь других женщин. Очень любил ее и не смог изжить в себе это чувство. Да и мама долгое время после свадьбы с Кириллом говорила: «У меня муж один, Охлупин, больше мужей нет». Лишь незадолго до смерти призналась нам с Тамарочкой: «Мне потребовалось время, чтобы по-настоящему полюбить Чубара».
Кирилл стал работать в школе при французском посольстве учителем физики. Без двух минут академик пошел, как мы говорили, «мучить учеников задачками». Жили они на Кутузовском проспекте в доме Управления Дипломатическим корпусом. Кирилл сам делал ремонт, выбирал мебель, он смог создать Наташе бытовые условия, каких не было в нашей семье. В их квартире собиралось множество маминых знакомых. Кирюша славился своим гостеприимством, народ там и столовался, и дневал, и ночевал. Я бывала постоянно. Рома Филиппов читал свои крамольные стихи: «Какую бабушку убили, какая жизнь оборвалась...» Только представьте: лето, открытые окна, возле подъезда пост милиции и стражи порядка, спрашивающие у выползающих из дома гостей: «Простите, пожалуйста, а вы еще придете? Мы так хотим послушать ваши стихи».
Кирюша смотрел каждый спектакль, в котором играла Наташа, или сидел в гримерке и точил ей гримировальные карандашики.
Он знал все мамины пристрастия, предугадывал каждый ее шаг. Дома старался привить французские традиции. Мы и одеваться стали как ему нравилось, гораздо проще, чем принято у москвичек. За обеденный стол садились только в определенное время, после основных блюд ели зеленый салат, а потом сыр. Кирилл не был гурманом, вкуснее жареного мяса и картошки ничего для него не существовало. А мама обожала утку. Ее буквально трясло, когда она чувствовала запах утиного мяса, съедала ее целиком.
Невероятно, но факт: еще задолго до встречи с Кириллом мама предчувствовала, что будет жить во Франции.
