В коридорах нашей квартиры стояли столы. За них усаживалось по полсотни человек. Готовиться мама начинала за неделю, закупала продукты. Искала их по всему городу. Справиться с большим объемом работ на кухне ей помогали подруги: они с утра готовили — пекли, жарили, резали. Я ходил и выпрашивал то огурец, то колбасу. Это были какие-то очень счастливые часы.
Перед двадцатым июля мама спрашивала папу, какой подарок он хотел бы получить на свой день рождения. Однажды отец попросил:
— Подарите мне диван.
— Поедем в мебельный, выберешь сам, — предложила мама.
Она потом говорила: «Леша почему-то выбрал самый страшный», но возражать не стала.
В мой день рождения и в Новый год папа любил прятать подарок, чтобы сделать сюрприз.
Моей задачей было вовремя сюрприз обнаружить. Однажды нашел коробку под кроватью. В ней оказался игрушечный экскаватор.
Близкими друзьями отца были режиссеры Илья Авербах и Соломон Шустер, тоже работавшие на «Ленфильме». Много вечеров они провели вместе за разговорами о политике, искусстве, жизни. Папа ценил их мнение, показывал свои работы, советовался. Очень близкие отношения сложились у родителей и с нашими соседями Мельниковыми. Глава этого большого семейства Рюрик Александрович был выдающимся хирургом-онкологом. За сорок минут он мог сделать операцию, на которую другие врачи тратили несколько часов.
Он очень многих спас: актеров, художников, простых людей.
Рюрик Александрович часто ездил в командировки за рубеж. Тогда это было редкостью. Помню, ходил к его сыну Саше смотреть невероятных металлических солдатиков армии конфедератов, которых Рюрик Александрович привез ему из Америки. Уже в конце восьмидесятых у Мельниковых было два видеомагнитофона. У нас тоже был, но его настолько криво подсоединили к советскому телевизору, что он давал лишь черно-белое изображение. Зато у Мельниковых с техникой все было в порядке, так что «Индиану Джонса» и «Тома и Джерри» я посмотрел у них.
Рюрика Александровича уже нет в живых. А с Олегом, Настей и Сашей мы продолжаем дружить. Олег пошел по стопам отца и стал прекрасным врачом, Саша очень крупный юрист, а Настя Мельникова — кинозвезда, любимица публики, замечательная актриса.
— Когда у режиссеров закрывали картины, многие ломались.
История знает немало примеров: талантливые люди спивались, руки на себя накладывали. Как подобные ситуации переживал отец?
— Тяжело. Папа ложился на диван и отворачивался лицом к стене. Мог оставаться в таком положении днями. Я помню его таким, когда закрыли «Лапшина». Фильм не понравился начальству, посчитавшему, что картина порочит социалистическую действительность, милиция показана недостаточно прекрасно. Особенно резко выступили тогдашний председатель Госкино Филипп Ермаш и его зам Борис Павленок. Одним из главных аргументов противников фильма был следующий: люди в тридцатые годы не жили в таких бараках, как в «Лапшине».
