Нет, конечно, он не искал смерти. Но и не подозревал, что она за ним наблюдает. Много раз говорил ему об этом.
Когда сын победил наркотики, в наших отношениях мало что изменилось. Распорядок жизни не совпадал: днем он спал, ночью сочинял музыку. Он обладал абсолютным слухом и создавал композиции, которыми интересовались даже иностранные продюсеры. Беседы «о жизни» велись наскоро — он опять куда-то спешил, а напоследок традиционное:
— Папа, дай денег.
— Саша, я тебе что — банкомат?
И все же каждая встреча была мучительно-радостна. Когда прикосновение к жестким волосам, когда объятие худенького тельца — счастье.
Тяжесть вины перед ним не уходила. О своей обиде Саша не обмолвился ни словом. Неужели он и ее «отсидел», пока я был в Германии? Он часто оставался дома один. Онемела душа?
Мы с моей Людой строили жизнь так, чтобы быть рядом. Не раз я пытался договориться с Натальей Сергеевной держать друг друга в курсе жизни сына, обмениваться информацией. Бессмысленно. Стоило отказать ему в какой-то сумме, неважно почему, следовал окрик: «Ты эгоист, каких свет не видывал!» Что это было? Соревнование — кто больше любит Сашу? Шоу? «Я одна воспитываю сына, отцу он не нужен: у него своя жизнь». Как это? Почему не нужен? Потому что денег мало даю? Ведь какая-то цель была в том, чтобы самой бессмысленно засыпать сына деньгами, дорогими тряпками, машинами, наконец купить ему квартиру в элитном доме?
Я-то считал, что голодному нужна удочка, а не стерляжья уха.
Где бы я ни работал, всегда устраивал туда и Сашу. Работаю в журнале — его берут макетчиком. Пишу статью — беру с собой в командировку. Но он предпочитает не выходить из гостиницы, а из макетчиков сбегает. Устраиваю администратором в театр, плейбеком в киногруппу — только начни движение... В одной из студий мне сказали, что сын инфантилен, ничего не знает о реальной жизни. А ему уже было за тридцать. Однажды у нас дома в разговоре у Люды вырвалось:
— Саша, ты давно мужчина, а рассуждаешь как четырнадцатилетний мальчик.
— Да, — ответил сын, — и горжусь этим.
Я похолодел.
— Что ты говоришь?!.. Мне страшно за тебя!
А он засмеялся.
Недавно пришел на его могилу и глазам не поверил: Наталья Сергеевна украсила ее детскими игрушками. И оформлена могила так, что напоминает детскую песочницу.
В последний раз я видел Сашу на даче у Натальи Сергеевны, заехали поздравить ее с юбилеем. Наши дачи в двадцати минутах езды друг от друга, но к нам Саша приезжал только раз, да и то в мое отсутствие. Помню, Наталья Сергеевна подробно перечисляет все полученные правительственные телеграммы, а Саша стоит рядом, улыбается своей действительно очень детской улыбкой. Худющий.
— Я рад тебя видеть, — говорит.
— Я тоже. Приезжай к нам. Я тебя всегда жду.
Почти каждый наш разговор заканчивался этой фразой. А не надо было ждать. Надо было мне ехать самому. Он и в тот раз не приехал...
В своих любовных привязанностях Саша был стоек. Но «любовь со школьной скамьи» не выдержала его образа жизни, вышла замуж. Женщина номер два, Таня, — намного его младше, была и остается сыну настоящим другом по сей день. Они, по большому счету, и не расставались, просто в жизнь Саши вошла женщина номер три. Назову ее К. В день нашего с ней знакомства я воспрянул. У девушки с распахнутыми, широко расставленными темными глазами и бархатными интонациями теплого голоса было двое маленьких детей от первого брака.
Наконец-то Саша узнает, что такое ответственность. Наконец-то и я окажусь нужен. Будем помогать. Посидели в кафе, поговорили. Они получили подарки и исчезли. Появились через полгода. Приехали на новой машине. У нас гостила молодая девушка, дочь Людиной подруги. К. спросила: «Это ваша жена?» Вопрос удивил. Выходит, Саша ничего о нас с Людой не рассказывает. А она и не интересуется? Ребята получили очередные подарки и опять исчезли.
В следующий раз я услышал голос Саши по мобильному телефону. «Папа, мне подбросили наркотики, — сказал сын. — Нужно шестьдесят тысяч». Это было глубокой ночью. Не лучшее время, чтобы разобраться в ситуации. На мои вопросы сын отвечать не стал и прервал разговор. Однажды мы с Натальей Сергеевной уже спасали его от ареста.