Денег у него вообще не было, но на цветы для Аллы находились всегда. Я спрашивал тещу:
— Алла Петровна, а с чего начался ваш роман?
— Не помню, — отвечала. — Как-то само собой... Ах да! Миша меня на каток пригласил! Он катался залихватски. Да и мне нравилось. Миша, пытаясь показать москвичкам, что у себя в Сибири он только и передвигался на коньках, разогнался — и ка-а-ак дербалызнется об лед затылком, аж искры из глаз!.. Жалела. Тогда, может быть, и полюбила... Впрочем, нет, как увидела его впервые — сразу поняла: мой мужчина. Навсегда. И жалела, конечно — он такой деревенский, угловатый, неотесанный был. Окал, акал, какие-то скомканные сибирские словечки, каша во рту... Я его учила говорить.
Ухаживал он яростно, с такой неимоверной, невиданной страстью, что невозможно было устоять! А окончательно поняла, что мы будем вместе, в Варшаве.
В Польшу Театр Вахтангова отправился на первые в своей истории зарубежные гастроли в 1953 году. Принимали фантастически. «Не жизнь была, а сказка! — рассказывал тесть. — По крайней мере, нам, полуголодным, так казалось... Но ходить по улицам разрешалось только пятерками. Одну из пятерок, как член партии, возглавил я. В нее вошла Парфаньяк. Однако едва мы вышли из гостиницы, пятерка распалась. У Аллы в Варшаве жила родная тетка. И вот Алла — воля у нее уже тогда была ого-го! — уговорила, настояла на том, чтобы мы вдвоем поехали к ней. Хотя я возражал, говорил, что она с ума сошла... Но поехали. Город производил какое-то нереальное страшное впечатление, будто декорации: почти сплошь руины.
Тетя счастлива была, угостила, как сейчас помню, какой-то ветчиной тонкой... Этот поход в гости был большим риском для нас. Но ты же знаешь, если Алле что-то втемяшится в голову — переубедить невозможно!»
После гастролей роман уже полыхал вовсю. Но Крючков был еще не в курсе. Как-то гуляли по Арбату компанией: Ульянов с Крючковым впереди, о чем-то оживленно беседуя, Парфаньяк с Галиной сзади, и Алла говорит: «Нет, ну ты посмотри на моих — прямо как шерочка с машерочкой!..»
А потом был разговор Аллы с мужем. И Крючков ушел, взяв с собой лишь костюм для выступлений. Ульянов и Парфаньяк поженились. Первое время жили в квартире Аллы с ее сыном, Колей Крючковым. Отношения у него с отчимом были спокойными и едва ли не товарищескими.
Михаил Александрович пытался делать для этого все возможное — и тогда, когда Коля был маленьким, и позже, когда тот стал диссидентом. Не раз и не два выручал его «от тюрьмы да от сумы», ночами ездил в какие-то отделения милиции... А вот с матерью у них была взаимная непереносимость. Ссорились постоянно. Сейчас Николай Николаевич живет за границей.
Однажды в морозном декабре труппа Театра Вахтангова прилетела с гастролей. Парфаньяк оставалась в Москве, потому что вот-вот должна была родить. И родила, но Ульянову, который мечтал о ребенке, не сообщила, решила сделать сюрприз. Приехала встречать его в аэропорт уже с маленькой Ленкой в пеленках. И вот спускается труппа по трапу, а Алла в толпе поднимает дочку, показывает издалека — и тут у Михаила Александровича слезы из глаз как брызнут...
Он ревновал красавицу Аллу.
