А когда я тебя обнял — не в кадре, а по-настоящему — помнишь? Ветер дул холоднющий, ты замерзла, дрожала вся. Я подошел, прижал к себе. Ты, судя по реакции, восприняла это как дружескую заботу. Потом поздравил тебя с днем рождения и даже не получил приглашения на торжество».
Мои «грехи» Яглыч перечислял, когда мы вдвоем сидели в ресторане. В тот день на НТВ показывали первую серию «Карусели» — я позвонила, чтобы поздравить Володю с премьерой, он предложил отметить событие в «каком-нибудь тихом, уютном месте». Этот ужин стал, по сути, нашим первым свиданием.
Мы начали встречаться. Но поскольку характер у обоих — не сахар, поводов для ссор находилось предостаточно.
Поругаемся — посидим, надувшись, по разным углам, а через несколько минут миримся... Во время одной из таких ссор я и услышала признание:
— Дура, ты что, не понимаешь — я же люблю тебя!
Я опешила. А потом начала хохотать. Хохотала так, что Володя сначала обиделся, а потом испугался. Обнял, стал вытирать выступившие от смеха слезы:
— Ну ты чего, глупенькая?
— У нас с тобой все не как у людей. Другие, когда в любви признаются, «милая» говорят, «дорогая», а ты — «дура»...
Предложение руки и сердца я тоже получила при обстоятельствах, мягко говоря, далеких от канонов.
Не помню из-за чего, но в тот момент я плакала. И вдруг Яглыч говорит:
— Ну все, хватит! Надо создавать семью. Давай жениться.
Я решила, что ослышалась:
— Что? Что ты сказал? Повтори!
— Что нам надо пожениться. Ты согласна?
— Я должна подумать.
— Думай.
Раздумья длились минут десять.
— Ладно, я согласна.
Моя мама восприняла известие о нашей женитьбе с радостью — Володя, которого она видела в сериалах, где мы вместе играли, ей очень нравился.
Яглыч уверял, что и его родители одобряют выбор сына, но все равно на встречу с ними шла, трясясь от страха. В памяти были живы рассказы мамы о ее собственной свекрови.
Оказалось, родители Володи волновались не меньше, чем я. Ну как же: сын ведет в дом не кого-нибудь, а известную актрису! Впрочем, натянутой атмосфера оставалась недолго. Ее разрядила Володина мама: «Светочка, а вы знаете историю про то, как я вас впервые увидела? По телевизору показывали фильм «Благословите женщину». Я включила его под самый конец. В комнату заходит Володя, кивает на экран: «Мам, вот с этой девушкой я встречаюсь». Я ахаю: «Сынок, она же старая!» Он смеется: «Это грим! Света младше меня на неделю!» Со свекровью мы вскоре стали подругами.
Зная, как болезненно Володя реагирует на мое появление обнаженной на экране, я стараюсь оберегать его от негативных эмоций.
Однако получается далеко не всегда. Режиссеру фильма «Нулевой километр» Павлу Санаеву я поставила условие: в эротической сцене должна быть видна только спина. Санаев от моей идеи был, мягко говоря, не в восторге, но я заявила: «Тогда вообще сниматься не буду!» Павел скрепя сердце согласился. Я попросила художника по гриму перед выходом в кадр заклеить мне грудь пластырем.
На премьере «Нулевого километра» мы сидели рядом: я, Володя и режиссер. И вдруг на экране мой крупный план анфас — и по пояс. Большая часть пластыря закрыта волосами, а между широкими прядями — ослепительно- белый (снимали-то под софитами) тканевый кусок.
Володя, до этого с интересом смотревший на экран, мрачнеет.
Я поворачиваюсь к Санаеву:
— Мы же договорились: будет только спина!
Ты что, не видел: кусок пластыря торчит. Глупо же!
Санаев бормочет:
— Да ладно тебе... Нужен был крупный план — и оставили. И вообще — нечего было в пластыре сниматься!
По дороге домой я была вынуждена оправдываться:
— Но ты же слышал мой разговор с Павлом, видел этот дурацкий пластырь. Почему ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой?
Увидев навернувшиеся на глаза слезы, Володя взял меня под руку, прижал локоть к себе, сказал примирительно:
— Ладно, забыли.
Другим испытанием стало появление моих снимков в журнале «Плейбой».
Сначала я от фотосессии отказалась, но сотрудники издания пустились в уговоры: дескать, позы и ракурсы будут «самыми что ни на есть целомудренными», а снимки — черно-белыми. Уверяли: нецветное изображение женского тела — зрелище сугубо эстетическое и возбуждать сексуально не может. На всякий случай я поспрашивала у коллег-мужчин: так это или нет? Они подтвердили: черно-белые снимки «не цепляют». Но все равно после выхода номера Володя чуть ли не неделю пребывал в сумрачном настроении.
Эпопея с «Плейбоем» продолжилась через несколько месяцев, когда режиссер картины «Любовь в большом городе» вставил в фильм сцену, где один из героев использует открытый на моей фотографии журнал...