Мария Луговая и Сергей Лавыгин: «Имя нашему сыну мы уже выбрали»

«Когда увидела, как Сережа обрадовался, как для него это, оказывается, важно, даже подумала: «Господи, как же я была занята собой и своими чувствами, что совершенно не замечала этого!» — рассказывает Мария Луговая в совместном интервью с Сергеем Лавыгиным.

— Маша, Сергей, очень рада, что наши традиционные июльские встречи продолжаются. И снова замечательный повод — вы ждете второго ребенка!

Маша: Да, «7 Дней» — наш любимый журнал и уже наш биограф. Даже дочка Марта, девушка с весьма непростым характером, на съемках у вас ведет себя идеально — как профессиональная актриса. Ничего удивительного, что мы с удовольствием решили именно с вами поделиться прекрасной новостью.

— Помню, когда вы узнали о первой беременности, то никак не мог­ли поверить и сделали штук пятнадцать тестов на беременность. А как все произошло в этот раз?

Маша: Ну, на этот раз я восприняла все куда спокойнее, правда, это стало некоторой неожиданностью. Я только закончила кормить Марту и предвкушала, как похожу по салонам красоты, выберусь на встречу с подружками, позволю себе бокальчик вина… Сначала я списала все на гормональный сбой, а потом купила тест — и две полоски! Да, мы планировали еще детей, но не думали, что все случится так быстро.

— Кого ждете?

Маша: Знаете, с этим связана забавная история. Когда мы стали узнавать пол, на начальной стадии врачи говорили — будет девочка. У меня даже сомнений не возникло: у нас в семье из поколения в поколение рождались по две девочки. У меня есть сестра, у мамы, у бабушки… Федька (сын Сергея Лавыгина от его гражданской жены Анны Бегуновой, с которой он снимался в сериале «Кухня». — Прим. ред.), правда, немного приуныл, он мечтал о братике, планировал: «Буду его в хоккей учить играть». Но, с присущей ему мудростью, быстро смирился, мол, сестра тоже неплохо. А потом врачи сказали, что будет мальчик, и началось невообразимое. Когда я сообщила это Сереже по телефону, он так обрадовался, что даже всплакнул! И завалил меня эмоциональными звуковыми сообщениями. В тот же вечер пришел с огромным букетом цветов.

— А Федя?

Сергей: Он тоже был счастлив. Я даже видео сохранил с его эмоциями, когда рассказал, что родится братик. Федька не мог поверить и переспрашивал: «Папа, это точно, ты не шутишь? Ура! Значит, буду все-таки его учить в хоккей играть!»

Маша: Знаете, я даже обиделась немножко, как будто дочка — это второй сорт какой-то, не котируется. Говорю: «А чем вам девочка не угодила?» (Смеется.) Шучу, конечно. Они были очень счастливы, что в их мужской компании прибудет.

— Помню, как вы искали имя для дочки — чтобы с ним не было связано неприятных воспоминаний и оно было бы редким. Так и выбрали Марту, о которой напоминала только героиня из фильма «Тот самый Мюнхгаузен»… Предполагаю, имя малышу вы нашли заранее.

Маша: Да, конечно, вы же нас знаете. (Улыбается.) С этим у нас тоже связана целая история.

Сергей: Я всегда хотел, чтобы моего сына звали Андрей. Еще лет в семнадцать, когда думал, что у меня будет семья и если родится сын — обязательно назову его Андрей. Спросите, а почему тогда первенца зовут Федя? Аня была категорически против.

— Спрошу: почему Андрей? Это имя точно необычным не назовешь…

Сергей: Невозможно объяснить. Может, это связано каким-то образом с детством: с людьми, которые меня окружали. Но имя само по себе вызывает во мне эмпатию. Например, машину еду обслуживать, мне говорят, свободны два мастера — Максим и Андрей. И я почему-то выбираю Андрея. Вот так по жизни всегда: появляется человек, говорит — Андрей, и я сразу к нему расположен.

Маша: У меня тоже не было истории, которая бы подпортила статистику этого имени.

Сергей: Или, например, Андрей Миронов! Я пересматривал фильмы с его участием по много раз, восхищаясь его талантом. Помню, как мама очень ласково говорила: «Ой, Андрюша Миронов играет…» И папе: «Валера, не переключай!» Наверное, это тоже повлияло. Уже работая в театре, я пересел за гримерный столик артиста, который, уходя из театра, все вещи забрал, но оставил фото Миронова из замечательного фильма «Сказка странствий». Такая несвойственная для него роль, не смешная: Миронов с глазами в пол-лица, с трагическим выражением, в какой-то мешковине… Эта фотография стала моим талисманом, и когда я через восемь лет уходил из театра, забрал ее с собой… Конечно, есть еще персонажи: Андрей Болконский в «Войне и мире», Андрей Штольц в «Обломове», Андрей Толстой из фильма «Сибирский цирюльник». Видимо, я всех Андреев в свою «копилочку» подсознательно откладывал.

Маша: А напишут ведь, что Лавы­гин назвал сына в честь Андрея Першина (настоящее имя режиссера Жоры Крыжовникова, который снял Сергея в популярных фильмах и сериалах «Горько!», «Самый лучший день», «Звоните ДиКаприо!» и других. — Прим. ред.).

Сергей: Ну и в этом есть своя правда (Смеется.)

— Маша, а вы сразу на Андрея согласились? Имя же, в отличие от Марты, совсем не редкое…

Маша: Сначала я сказала «нет». Мне оно слишком серьезным показалось. Отмели и стали думать над другими вариантами. И вдруг… В какой-то момент я заметила, что это имя практически исчезло. На детских площадках звучат имена Марк, Лука, Савелий, Платон… А Андреев нет. В те дни я снималась в картине, съемочная группа человек 60—80, и среди них — ни одного Андрея. И вот тогда подумала: а почему бы нет?

Сергей: Прекрасно помню момент, когда Маша сказала: «Слушай, если ты всю жизнь об этом мечтал, чего я упираюсь? Пусть будет Андрей!» И на моей улице опять случился праздник.

Маша: Когда увидела, как Сережа этому рад, то просто обалдела. Клянусь, мой муж, очень сдержанный во многих вещах, тут просто захлебывался от счастья. Даже через кучу аудио­сообщений было понятно, что он подпрыгивает от радости. Я говорю: «Боже, мой золотой, если бы знала, что это так для тебя важно, давно бы согласилась!» И сейчас все мы ждем Андрюшу, Андрея Сергеевича.

— А Марта знает, что у нее скоро родится братик?

Маша: Она понимает, что есть какой-то Андрюша, который живет у мамы в животе. Вчера вечером мы с ней, например, перед сном разговаривали, что Андрюша будет таким маленьким, беззащитным. Мол, он не умеет еще даже говорить, переворачиваться. Будешь ему помогать? Она играет, кивает, со всем соглашается. И вдруг говорит: «А потом он домой поедет?» Я отвечаю: «Нет, малыш, он останется здесь, ведь это и есть его дом». И тут Марта неприятно удивилась. (Смеется.) Эта история ей сразу перестала нравиться.

— Феде не привыкать к появлению детей. (У его мамы, Анны Бегуновой, в браке с Дмитрием Власкиным родилась дочь Лукерья. — Прим. ред.) А он не ставил вас еще в тупик вопросом, откуда они берутся?

Маша: Это случилось, еще когда я была беременна Мартой.

Сергей: Мы едем в машине, и Федя задумчиво так говорит: «Пап, я тут по­думал: а откуда появляются дети?» Ну и мы с Машей дружно стали объяснять: «Понимаешь, у мужчины есть семечко и у женщины тоже есть семечко, одно с другим соединяется, и в животе появляется ребеночек». Федя протянул: «А, понятно… То есть у вас все тоже с семечек началось?»

Маша: Помолчал, а потом с некоторым даже сочувствием посоветовал: «Вы, когда у врача будете, все-таки спросите, откуда берутся дети». Не убедила его эта история.

— Сергей, когда рождалась Марта, вы, несмотря на свою занятость, смогли присутствовать на родах. А сейчас какие планы?

Сергей: Я обязательно буду с Машей. Увидел и понял, как ей важно, чтобы я находился рядом и держал ее за руку. К тому же кто будет пуповину перерезать? Я-то уже знаю, как это тяжело, не смог перерезать с первого раза, даже очень острыми хирургическими ножницами. Я был потрясен, какая это надежная штука, крепкий «провод» с жилами, соединяющий с ребенком. Роды — обязательно наш общий день с Машей, и я беру паузу на этот период!

— У меня ощущение, что у вас съемок еще больше в этом году, чем в прошлом, и много комедий… А где вы подсматриваете колоритные образы своих героев?

Сергей: Везде! «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи...» Ты живешь в собственном доме, а дом — это живой организм, который постоянно требует внимания. Так, например, в нашей жизни появился Александр, специалист по котлам отопления. Он все время меня отчитывает — что я себя как-то неправильно с котлом веду. Мне кажется, он вообще котлы к людям ревнует.

— Это как?

Сергей: Ну, он приходит и аж рычит: «С котлом так нелья! За ним же следить нужно!» Суровый мужик, я его вначале даже боялся. Впервые увидел, как он смеется, только когда пароль придумал.

— Что за пароль?

Сергей: Александр никаких «Чебурашек» и «Кухонь» не смотрел, я для него просто Сергей из деревни N. Таких клиентов у него очень много. Поэтому, чтобы в следующий раз он меня идентифицировал, я предложил придумать пароль. «Какой еще пароль?» — спросил Александр. «Пусть будет выхухоль!» — сказал я. И вот тогда он впервые расхохотался.

Маша: Причем Сережа до сих пор звонит и говорит: «Александр, добрый день! Кодовое слово — выхухоль!»

— Сергей, а еще вы в тренде — снимаетесь в сказках.

Сергей: Да, одна из них должна выйти в этот Новый год — «Финист. Первый богатырь». Рекомендую смотреть всем, это настоящий блокбастер!

— А вы играете богатыря?

Сергей: Нет, мой персонаж не обладает никакими суперспособностями. Но ему нравится быть причастным к миру героев. Зовут его Мелеха — уменьшительно-ласкательное от Емели. Он помощник Финиста, его оруженосец. Немного ленивый, любит поесть и поспать. Этакий Санчо Панса.

— Еще одна сказка с вашим участием — «Чебурашка», побившая все рекорды популярности. Каким поворотом нас удивит продолжение, в котором вы уже активно снимаетесь?

Сергей: Конечно, подробности рассказывать не имею права, но полюбившиеся зрителям персонажи в фильме останутся. Могу сказать, что авторам, на мой взгляд, удалось придумать интересное развитие истории.

— Как думаете, в чем секрет такого оглушительного успеха «Чебурашки»?

Сергей: Во-первых, сам по себе Чебурашка является нашим брендом, нашим культурным кодом. А во-вторых, сценаристам удалось написать историю, которая одинаково интересна и детям, и взрослым. И вообще все сложилось: талантливая команда, которая работала над фильмом, смогла соз­дать удивительный, сказочный мир Чебурашки, да и у зрителей, по моим ощущениям, был запрос на такое светлое, доброе кино.

Маша: А для нас это и часть семейной традиции. Я сейчас подумала, что придется тебе, Сережа, еще в одной сказке сняться.

— Интересно, какой традиции?

Маша: Свою работу в фильме «Чебурашка» Сережа посвятил Федору. А когда возникло предложение сняться в картине «Финист. Первый богатырь», мы подумали: если у Федора есть такой подарок, то пусть и у Марты тоже будет.

— Красиво!

Маша: Да, мы любим такие штуки. И сейчас я сижу и думаю, что Андрюше тоже надо сказку подарить.

Сергей: Сделаем! (Смеется.)

— Тем более в сказках, наверное, весело и приятно сниматься…

Сергей: Весело и приятно должно быть зрителю в кинозале, на съемочной площадке бывает совсем по-другому. Сниматься в парике, в шерстяном сюртуке и «толщинке» в 35-градусную жару бывает совсем не весело. Десять дублей есть лимон в кадре может быть даже очень неприятно, а двадцать дуб­лей ехать на осле без седла бывает даже больно.

— Никогда не понимала, как артисты могут в одну секунду заплакать, а в другую уже хохотать. Психолог Михаил Лабковский рассказал мне в интервью, что актерам в училище специальными занятиями расшатывают психику — чтобы была возможна такая амплитуда реакций. Мол, нормальный человек так не может себя вести. Звучит страшновато…

Маша: Во-первых, я считаю, что в институт уже набирают по принципу — кто склонен к подобному расшатыванию. Потом все четыре года развивают это до максимума…

Сергей: Это чистая правда. Мы годами учимся плакать, смеяться, чтобы потом, когда понадобится, не тратить времени на раскачку. То есть сначала мы учимся психику расшатывать, чтобы включать эмоции мгновенно, не ориентируясь на вдохновение, — мы с Марусей называем это «расчесанное чувствилище». А потом долго учимся успокаиваться и держать себя в руках.

Маша: У большинства актеров есть необходимость в острых ощущениях, это как своеобразный наркотик. Если у тебя много ярких проектов, ты полностью эту необходимость закрываешь и дома просто отдыхаешь. А если возник большой промежуток в работе, а жажда «американских горок» требует удовлетворения? Я считаю, что в институтах должны ввести некий предмет, чтобы учиться «замедляться», — специальную психологию, медитацию, не знаю… Потому что вот конкретно нас сильно «раскачивали» и такими выпускали. А дальше требовалось время, чтобы понять, как с этим существовать в обычной жизни.

— А разве опыт сыгранных ролей не помогает в обычной жизни?

Сергей: Это разные вещи. Играть отца или мужа в проекте — и быть им в обычной жизни. В кино как? «О, сынок, беги обними папу!» Сняли, разбежались. Легко чужой текст в кадре говорить, делая вид, что он твой: дать верный совет, выглядеть умным. Куда сложнее в жизни найти правильный подход к ребенку, способ успокоить, поддержать, когда это требуется.

Маша: Это настоящее искусство, я вам скажу. Семья и материнство — пока самое трудное для меня.

Сергей: Я поздний родитель, и это неплохо. Нужно было вырасти, повзрослеть и многое осмыслить, чтобы определиться с ценностями.

— А сейчас что важно?

Сергей: Мне очень хочется видеть, как дети растут, быть почаще с Марусей, присутствовать у Феди на турнирах, поздравлять его с победами, утешать в поражениях. Лет десять назад я еще об этом не задумывался.

— Федя хоккеистом может стать. А у Марты, судя по видео в блоге Маши, все данные, чтобы пойти по вашим стопам. Не волнуетесь, в свете вышесказанного про профессию?

Сергей: Да, наша Мартуля очень артистичная — может просто взять две игрушки и с ними такой мини-спектакль забабахать!

Маша: Мы смеемся: воспитывай не воспитывай, от осинки не родятся апельсинки… У меня есть друзья, они солисты Большого театра, так вот у них дочка в два года почти еще не говорит, но зато как танцует! Я, когда это увидела, была потрясена: как вы этого добились? Они говорят: «Да просто она все время находится с нами…» Но если был бы выбор — понимаю, что такой опции нет, — я бы не хотела, чтобы Марта была артисткой.

— Почему? Так все актеры говорят, а потом помогают, и нормально.

Сергей: Это легко объяснить. По­тому что амбиции есть у ста процентов, идущих в театральные вузы, а реализуются эти амбиции всего у десяти.

— А что же делают оставшиеся девяносто?

Маша: Кто-то всю жизнь трудится на нелюбимой работе, кто-то ведет праздники, кто-то спивается… Много трагических историй. В нашей профессии полно подводных камней. Нереализованные амбиции, зависимость от решения тех, кто тебя выбирает, жизнь на острие эмоций… А настоящая жизнь — она, на мой взгляд, не про «американские горки».

— В недавнем сериале «Лето в городе» ваша героиня, как раз руководитель агентства праздников, постоянно повторяет: «Мне нужно к психологу, мне нужно к психиатру!» Актеры часто обращаются к психологам. Вас это миновало, судя по всему?

Маша: Нет, у меня десять лет психотерапии за плечами.

— Ничего себе!

Маша: Я искала именно это состояние гармонии, понимания того, как ставить перед собой цели — не карьерные, а личные, женские… Одно дело — какая ты на сцене, а если ты и дома остаешься вся такая Настасья Филипповна, то семью не построить. Я уж не говорю про детей, им нужна просто мама.

— Но вы рано вышли из декрета после первых родов и сейчас на солидном сроке продолжаете работать. Научились совмещать?

Маша: Да, я уже умелой рукой выстроила график, в котором все расписано по минутам. К тому же у нас есть прекрасная няня Лена, которая с Мартушей сразу нашла общий язык, и мы можем не волноваться. Она нас даже выпроваживает: «Так, вышли за дверь — забыли про нас. У нас все будет в порядке!»

— А дети смотрят вас на экране, гордятся или ревнуют вас к работе?

Сергей: Ну, для Марты еще рановато, Федор смотрит, относится спокойно. Зато ему точно нравится, когда меня на улице узнают.

— Да? Странно. Многие дети актеров говорят, что их очень раздражало повышенное внимание к родителям, что шагу нельзя ступить спокойно…

Сергей: Вот мы недавно были в Сочи, идем, люди начинают оборачиваться, подходят: «Ой, это ж вы в «Горько!»? В «Чебурашке»? В «Кухне»?» — «Не-е, — отвечаю, чтобы лишний раз не останавливаться, — просто похож на этого, как его, Ладыгина или Ледягина». — «И голос у вас похож!» — «Да, мне все говорят, но не он». А Федя всегда меня сдает: «Да, это мой папа, он еще в фильме «Лед» снимался…» Это его любимая моя роль, потому что я играю хоккейного тренера.

— У вас поток дней рождения в июле: 23-го — у Маши, 27-го — у Сергея, 31-го — у Марты. Планируете отмечать или будете на съемках?

Сергей: Нет, в эти дни мы не работаем. В такие дни хочется быть, а не казаться, жить, а не играть.