«Межсезонье»: драма про подростковый бунт с оружием в руках

Саша и Даня – подростки 15-ти лет, с обычными, казалось бы, для тинейджеров проблемами. Он – стеснительный и робкий тихоня, она – дерзкая красавица с острой потребностью самовыражения. На «вписке» они влюбляются друг в друга с первого взгляда, хотя до этого, кажется, и так были знакомы. Не понимаемые собственными родителями, в один прекрасный (точнее, ужасный) день они решаются на побег, взявшись за руки. И вот по их следу уже идет отчим Саши, майор полиции, чью машину беглецы украли и чьим табельным оружием завладели. Они и сами не знают, зачем все это нужно, но это совершенно не важно – лишь бы оказаться подальше от токсичного мира взрослых, где их никто не принимает. Закончится все это, конечно же, плохо.

Основанный на деле о «псковских подростках», в 2016 году устроивших стрельбу на даче, «Межсезонье» – второй фильм Александра Ханта – формирует его режиссерский стиль еще ощутимее, чем полнометражный дебют – «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов». Отличительные черты: клиповый монтаж, контрастный цветовой ряд, бескомпромиссность. И снова конфликт отцов и детей, на этот раз – еще более радикальный. Те, кто сравнивают фильм с «Бонни и Клайдом», забывают, что картина Артура Пенна была о гангстерах, прекрасно осознающих, ради чего они делают то, что делают. Куда ближе по интонации «Межсезонье» к дебюту Терренса Малика «Пустоши», где двое молодых людей схватились за оружие, чтобы настал уже, черт возьми, «Конец ***го мира». Зачем – их не волнует, но главное, чтобы настал. А там хоть трава не расти.

Такого свободного кино у нас не было очень давно: Саша и Даня занимаются сексом, ругаются на уровне трехэтажной матершины, плюются в проезжающие мимо машины и выходят с плакатами «Ничего не изменить». Эдакая адреналиновая версия скандального «14+», сдобренная насилием и толикой юмора в духе Бивиса и Баттхеда. Сколь странная, столь же и по-своему гипнотизирующая зарисовка из жизни зумеров, которые не видят будущего в современном мире. И в своих намерениях обрести свободу во всем идут до последнего – к черту родителей, что подтирают губки слюнявчиком и орут; к черту полицию, что не дает им просто быть без ума друг от друга и оружия; к черту школу, что растит плебеев и маргиналов. Придорожное хамло, холуизм, правила хорошего тона, даже червей под поленом – к черту все. Пиф-паф, ты – мертв.

Фильм не высказывается, так как все, что он может – это громко кричать подобно своим же героям. Зато кричит так, что уши закладывает – и устами малолетних персонажей пытается докричаться до зрителя. В независимой природе «Межсезонья» кроется диктат формы над содержанием – фильм сделан наперекор всем нормам, скроен из лозунгов и безответных вопросов и, кажется, сам не понимает, чего хочет. К сожалению, в жестоком космосе социума никто не услышит твой крик. 

Фильму Ханта суждено стать культовым манифестом российского зумера, отповедью современной, застрявшей меж времен года России, в которой молодому человеку неясно, куда расти – как и самому Ханту в качестве режиссера. Что с этим делать, как и с самим фильмом – никто не знает, но и ничего не делать тоже нельзя. У Платонова была фраза: «Не знаешь, как жить, вот и думаешь в голову». Здесь же в голову кричат – а то и стреляют.