Рина Зеленая. Каждый день была счастлива с мужем

Ирина Зайчик
|
23 Сентября 2024
Рина Зеленая. Фото
Рина Зеленая
Фото: В. Лупейко/ТАСС

«Как-то идем мы с Риной по Большому Харитоньевскому переулку мимо дома в лесах. По деревянным настилам лихо бегает мальчик лет шести. «Боже мой, — помню, удивилась Рина, — где же его родители?» Когда мы поравнялись с шалуном, он вдруг нагнулся и сквозь деревянные балки ловко сдернул с Рины кокетливую шляпку-нашлепочку, которую в семье окрестили «крышкой». Тетя подняла голову, мальчик, мгновенно узнав ее, растерялся: «Ой, Ринка!» и аккуратно водрузил шляпку на место», — рассказывала племянница актрисы Тамара Элиава.

— Рину я хорошо помню с пяти лет. Тетя меня называла Татулей, а я ее просто Риной. Она была очень стройной, элегантной, веселой и все время острила. Когда Рина вышла замуж за моего дядю, ее сразу же полюбила вся семья. Мы часто ездили друг к другу в гости: Рина и дядя — к нам в Ленинград, а мы — в Москву. Рина влетала в квартиру и моментально сажала меня на колени, я же пыталась выскользнуть, потому что очень не любила, когда меня тискали.

— Это правда, что Рину Васильевну обожали дети?

— Ее знала вся детвора. Телевизоров в ту пору еще не было, зато из черной тарелки репродуктора в каждой квартире звучал «детский» голосок Рины Зеленой. А потом по фильмам ее узнала и полюбила вся страна: даже в глухой деревне совсем древние старушки знали, кто такая Рина Зеленая. Когда мы шли по улицам, ей вслед громко кричала ребятня: «Рина! Рина!» В метро она ездила обязательно с газетой — пряталась за ней, делая вид, что читает. Конечно, встречались и очень милые поклонники, вежливые. А бывало, налетят на любимую актрису с криками восхищения — и давай ее обнимать, целовать! А она этого страшно пугалась. Машины с шофером у нее не было, а отпускать одну ее мы боялись, поэтому Рину всегда кто-то сопровождал.

Рина была очень дружна с детской писательницей Агнией Барто. Однажды Барто, которая часто советовалась с подругой и читала ей новые стихи, забежав в Рине, застала только старушку-домработницу. Агния прошлась по квартире и, случайно выглянув на балкон, обнаружила там детскую коляску. А в ней — всеми забытого моего племянника Никиту! Его мама, сценарист Валентина Спирина, жена моего брата, ушла на просмотр в Дом кино и оставила спящего малыша в коляске на балконе. А было холодно. Барто спасла Никитку, а потом написала колыбельную его маме: «Спи, Никита, до утра. В гости нам бежать пора. Папа твой давно убег. Дома только старый дед. Он сердит, что Рины нет!»

Как-то Зеленая и Агния Барто (Рина называла ее просто Ганькой) решили впервые в жизни написать сценарий. У Рины уже был кое-какой опыт: однажды она даже выступила у известной писательницы как редактор. Сценарий «Подкидыша» не стоял в плане «Мосфильма», но, когда его прочло начальство, детище Зеленой и Барто тут же приняли в производство.

Когда сочинялся «Подкидыш», естественно, подруги долго и азартно спорили, так как обе считали себя большими знатоками детской души. Зато полюбовно решили, что роли взрослых в фильме исполнят самые замечательные актеры. Рина предложила своих друзей: Раневскую и Плятта. Кстати, до этого ни тот ни другая в кино не снимались. Раневская, надо сказать, согласилась сыграть эпизод исключительно по дружбе. И поплатилась! О, как она жестоко поплатилась! Так, по вине Рины после выхода фильма на экран бедная Фаина Георгиевна буквально не могла шагу ступить по улице. Придуманная Риной фраза «Муля, не нервируй меня!» настолько полюбилась зрителям, что за Раневской носились ватаги мальчишек и громко вопили: «Здравствуй, Муля! Муля, не нервируй меня!» Раневская бесновалась, но ничего уже поделать не могла. «Пострадавшая» оборачивалась и кричала на всю улицу: «Дети, постройтесь в шеренгу парами и идите в жопу!» — но это только подливало масло в огонь ее славы.

Колоритную домработницу Арину Рина сыграла по производственной необходимости. Свою болтливую, с «говорком» героиню она списала с домработницы, которой всегда восхищалась. Ее фразу «У нас вот так... старушка одна зашла. Попить воды попросила. Попила воды. Потом хватилися — пианины нету!» цитируют до сих пор. Рина, снимаясь, всегда что-то придумывала, и режиссеры с удовольствием разрешали ей «произвол».

— С Раневской они были близкими подругами?

— Не помню, чтобы они так уж много времени проводили вместе, вроде и не снимались, да и на концертах не встречались. Но общались всегда как самые закадычные подруги. Как-то, помню, звонит Раневская: «Татка, поставь, пожалуйста, чайник, чтобы к моему приезду была горячая грелка. И сделай мне какую-нибудь кашку жиденькую. Лучше манную. Я у тебя на «Красной стреле» полежу». Так у нас назывался Ринин старинный жесткий диван красного дерева. Вечером за Риной и Фаиной Георгиевной должен был заехать Осип Абдулов, чтобы отвезти дам на концерт. После каши Раневская легла, как обычно, с грелкой на диван отдохнуть. В этот момент звонит из театра Рина (кстати, она звонила домой постоянно, где бы ни находилась):

— Тата, как там дома?

— Все хорошо. У нас Раневская лежит.

Рина Зеленая
«До Константина Тихоновича Рина Васильевна была замужем за очень известным московским юристом Владимиром Блюменфельдом. Этот очаровательный человек стал впоследствии большим другом всей нашей семьи». Рина Зеленая на отдыхе
Фото: Домбровский/из архива Т. Элиавы

— Ты опять ее пустила! — «ругала» меня тетя.

Можно сказать, что обе подруги были необыкновенными «модницами» и умудрялись перещеголять друг друга. Например, Раневская целый год проходила в клетчатом мужском пиджаке, а Рина долго носила пальто, сшитое из серого солдатского одеяла. И все сокрушалась: «Вот помру — и никто не узнает, какой у меня был прекрасный вкус!»

В Театре имени Станиславского работала некая Леночка, очень хороший модельер. Я попросила ее сделать несколько костюмов для Рины. Когда Лена пришла снимать мерки, тетя пошутила: «Так, где будем делать талию?» Эта Ринина шутка моментально стала крылатой. Когда первый костюм был готов, Рина покружилась в нем перед зеркалом и гордо заявила, что в этом мундире она теперь может спокойно умереть! Кстати, костюм с тех пор в семье так и называли — «Риночкин мундир».

— Чем занимался ваш дядя?

— Муж Рины, известный архитектор Константин Тихонович Топуридзе, был человеком потрясающей эрудиции. Если в энциклопедии отсутствовала нужная информация, его друзья всегда знали, к кому обратиться.

Раневская тоже довольно часто звонила дяде: «Котэ, а как это называется? А где это находится?» И так далее. Рину, которой самой всегда хотелось что-нибудь спросить у собственного мужа, это ужасно злило. Однажды она не стерпела и выхватила у Котэ трубку: «Фаиночка, вы обнаглели! Он мне тоже нужен. И я хочу у него все спрашивать, а вы его у меня отнимаете!»

До Константина Тихоновича Рина Васильевна была замужем за очень известным московским юристом Владимиром Блюменфельдом. Этот очаровательный человек стал впоследствии большим другом всей нашей семьи. Приходил в гости с прелестной дочкой, даже когда Рины не было дома, дарил дяде редкие книги. Блюменфельд был гораздо старше Рины, она вышла замуж 18-летней и, вероятно, поэтому относилась к нему больше как к другу. Видимо, разница в возрасте давала о себе знать: Рина, как озорной ребенок, любила шутить, разыгрывать, словом, эдакий непоседливый чертенок — и вскоре они разошлись. После развода с Блюменфельдом у Рины закрутился красивый роман со знаменитым журналистом Михаилом Кольцовым. Она часто рассказывала о нем нам с мамой. Лучше и умнее этого человека для Рины тогда не было на свете! Но влюбленные часто расставались: Кольцов постоянно ездил в командировки: в Женеву, в Италию, в Испанию... Кроме того, он был женат, а Рина Васильевна в силу порядочности не стала бы разбивать чужую семью. Когда Кольцов надолго уехал в Испанию, она поняла: больше так продолжаться не может. По счастливой случайности в тот момент встретила моего дядю и убедилась, что ее идеал мужчины еще существует.

Константин Тихонович Топуридзе, автор знаменитых фонтанов на ВДНХ — «Дружба народов», «Золотой колос», «Каменный цветок», был выдвинут на Сталинскую премию, но Иосиф Виссарионович умер, и на этом все закончилось. Хрущев же и вовсе хотел снести все фонтаны. Слава богу, наверху вовремя передумали. Рина очень гордилась мужем. Дядя был главным архитектором Ленинского района Москвы (это от Кремля до юго-западной части Ломоносовского проспекта) и одним из основателей Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Между прочим, тем, что удалось сохранить Новодевичьи пруды, москвичи обязаны именно Топуридзе. На одном из совещаний в Кремле дядя так горячо доказывал Брежневу и его окружению, что безнравственно уничтожать парк, засыпать пруды, в которых отражаются стены и купола монастыря, и строить дома для ЦК, что генсек под впечатлением его выступления произнес: «Этот парень любит свое дело, к его мнению стоит прислушаться».

Рину почти сразу познакомили с первой дядиной женой. (Котэ разошелся с ней еще до знакомства с Риной Васильевной, так что соперничества не было.) Рина называла ее «наша первая жена» и часто забирала детей Котэ от первого брака в Москву. Она много сил приложила, чтобы пасынки не пошли по стопам отца, но оба мальчика все-таки стали архитекторами. Даже внучка Константина Тихоновича, моя племянница Катя Топуридзе, тоже архитектор! Младший сын Котэ после войны долго жил с нами в Москве. В семь лет он, получив очередной нагоняй, покаялся: «Знаешь, Рина, я так долго не шалил во время блокады, что сейчас шалости просто сами лезут из меня!» (Кстати, эту фразу взял в свою книгу «От двух до пяти» друг Рины Корней Чуковский.) Старший, Роман, был настоящим другом Рины. Он писал ей с фронта письма: «Дорогой Рине, снаружи Зеленой, внутри золотой, от сына, идущего на фронт». Всю жизнь Рина Васильевна не оставляла своих мальчиков и заботилась о них.

К моменту знакомства с Котэ Зеленая работала в одном из питерских театров. У них с дядей был общий круг знакомых, но они почему-то никак не могли пересечься: например Рина приходит в гости к Ираклию Андроникову, а дядя только что ушел. Странно: ходили-ходили по одним тропкам, но ни разу не столкнулись. Наконец однажды случайно встретились и уже никогда не расставались.

Их знакомство произошло в Абхазии, можно сказать, на другом конце света. Приятель-журналист как-то подвел к Зеленой красивого мужчину и представил: «Познакомьтесь, Риночка, это мой друг из Ленинграда Котэ Топуридзе». Рина говорила: «Так в моей жизни образовалась новая профессия — жена архитектора. Сначала я думала: а, ерунда! Потом вижу: нет, не ерунда!» Вся жизнь Рины Васильевны прошла рядом с дядей, они прожили вместе 40 лет. «Все, что я знаю, я узнавала от него. Не было вопроса, на который он не мог бы ответить», — не уставала восхищаться она своим мужем.

— Кто входил в число друзей семьи Топуридзе — Зеленой?

Рина Зеленая
«Колоритную домработницу Арину Рина сыграла по производственной необходимости. Свою болтливую, с «говорком» героиню она списала с домработницы, которой всегда восхищалась». Рина Зеленая в фильме «Подкидыш», 1939 год
Фото: ФГУП «Киноконцерн «Мосфильм»/FOTODOM

— Ученые, архитекторы, писатели, поэты, художники, композиторы — словом, серьезные, умные, талантливые люди. Рина всегда ценила интеллектуалов с неординарным мышлением. Дядя как раз к таким и относился. Зеленая, экстравагантная на сцене, в жизни была абсолютно не богемной. Театральные посиделки после спектаклей не очень-то ее привлекали. Она терпеть не могла актерских тусовок, сборищ. Сплетни и околотеатральные досужие разговоры ее тоже никогда не интересовали.

Как-то в конце войны, когда все было безумно дорого, у нас, еще на Немировича-Данченко, собрались гости. Один из приглашенных на обед, известный авиаконструктор, выделялся на общем фоне подчеркнутой элегантностью: дорогой костюм, ослепительно белая накрахмаленная рубашка и сияющая бритая голова. Вдруг кто-то из гостей, передавая кофе, нечаянно опрокинул чашку ему на голову! Все почему-то захохотали. Ринина подруга сострила: «Боже, это так дорого! Лучше бы я сама выпила!» На что Рина, вытирая салфеткой бритый череп авиаконструктора, отвечает ей в тон: «Не беспокойтесь, он не ошпарился, он же стальной!» Потом добавляет: «Вот видите, блестит по-прежнему!» Пострадавший хохотал больше всех.

С этой же квартирой связана еще одна забавная история. Как-то компания гостей, зайдя в подъезд Рины и Котэ, под большими парадными лестницами почему-то не заметила лифта (а этажи в доме высокие). Вдобавок, поднимаясь на седьмой этаж по огромным мраморным пролетам, гости запутались в переходах. Словом, еле добрались до квартиры, а когда наконец отдышались, Ирина Щеголева, любимая подруга Рины и жена знаменитого художника Натана Альтмана, обмахиваясь веером, в сердцах воскликнула: «Господи! Какой же дурак построил такой дом? Хотела бы я посмотреть ему в глаза!» И тут из кресла поднимается архитектор Георгий Ипполитович Луцкий, красный от смеха, и кланяется Ирине: «Разрешите представиться. Я и есть тот самый дурак!»

Из актеров, кроме Раневской, Рина очень любила Плятта. Часто у нас дома они репетировали номера для какого-нибудь капустника.

Помню, Плятт и Рина разучивали песенку. «Марь Ванна, Марь Ванна, до чего ж вы хороши! Марь Ванна, Марь Ванна, я люблю вас от души!» — пел Ростислав Янович. Тетя, притопывая, подхватывала, за ней в пляс пускался и Плятт. За этой вакханалией с книжного шкафа наблюдал кот. В конце концов шум ему надоел, и он стал методично сбрасывать на пол фигурки, любовно сделанные из фольги Риной. Они изображали сцену бала у Екатерины II. Разрезвившиеся артисты, заметив кошачий «протест», громко смеялись. «Ну, Славушка, значит, нам пора закругляться! — остановившись, сказала Рина. — Зритель устал». Кот вообще трепетно относился к тете. Иногда Рина приходила очень поздно. Домашние, зная, что ее обязательно проводят до квартиры, спокойно ложились спать. Один кот не смыкал глаз и ждал хозяйку у двери. Она появлялась — и тогда кот с чувством выполненного долга отправлялся спать.

— Это правда, что Рина Васильевна была знакома с Маяковским?

— Однажды в 1926 году Маяковский пригласил ее сыграть с ним партию на бильярде. Дело было в Ялте. До этого они изредка виделись в Петрограде на литературных вечерах. Почему-то Владимир Владимирович всегда выделял Рину и как-то по-доброму с ней беседовал. Уже тогда Рина преклонялась перед поэтом, необыкновенно робела и тушевалась в его присутствии. А тут идущий по ялтинской набережной Маяковский вдруг неожиданно схватил Рину за руку: «Пошли в бильярдную!» Она и пошла... Он, явно чем-то расстроенный, молча вышагивал семимильными шагами, Рина старательно семенила рядом. В бильярдной было полно народу: курортники, поэты, актеры. А столов мало, и все безропотно ждут своей очереди сразиться. Между прочим, Маяковский был виртуозным игроком. Поэтому мало кто соглашался составить ему партию, да и его условия были больно жестоки: проиграл — ползи под столом на карачках. «Играем американку, — раздается громовой бас Маяковского. — Рина должна положить два шара, а я — тринадцать. Если выиграю, все присутствующие ставят мне по бутылке вина. Если Рина — я всем по бутылке». Получив такую фору, Рина практически не могла проиграть! Маяковский, прищурив глаз, внимательно разглядывает расположение шаров, аккуратно мелит кий и бьет. Раз! Два! Три! На десятом делает ошибку. Невероятно! Рина эту партию, к своему сожалению, выиграла. В зале аплодируют, а проигравший угощает всех вином и довольно улыбается. Настроение у Маяковского заметно улучшилось.

Его смерть Рина сравнивала с потерей Третьяковской галереи или Большого театра. Когда прощались с Владимиром Владимировичем, она забилась в дальний уголок траурного зала и даже не подошла к гробу. Ей очень хотелось запомнить поэта живым.

— Легко ли Рина Васильевна уживалась с вашим дядей?

— Тетя считала, что он был порой несносен. Доброта в Котэ соседствовала со страшной вспыльчивостью. Если они ссорились (не по бытовым вопросам), он никогда не признавал своей вины. Спустя время, правда, подходил и говорил: «Ну ладно, я тебя прощаю!» Несмотря на ужасный характер мужа, тетя называла его «мой ангел». Когда она возвращалась домой, домработница, яростно протирая зеркало, ворчала: «Твой ангел звонил. Сказал, чтобы никуда не уходила, ждала. У него сегодня поздно закончится заседание». Рина смеялась: «Я рычала от ярости, но ждала. Мне казалось — вот опоздаю с репетиции и увижу в окне край одеяния ангела, улетающего в балконную дверь».

Когда мы с мужем жили отдельно, Рина с дядей часто навещали нас. Смотрели наши новые работы (мы с Юрой оба художники), дядя листал альбомы, книги, а через 10—15 минут Рина уволакивала его в следующие гости. «Риночка, — шутил дядя, — у меня же один мотор. Я хоть и ангел, но без крыльев».

«Ангел» был вполне земным человеком и не уступал жене в остроумии. Как-то он пришел с очередного объекта, сильно обгорев на солнце. Рина кинулась мазать его лицо кремом. Дядя, зажмурившись от боли, произнес, как партизан на допросе: «Ты ничего не добьешься! Все равно никого не выдам!»

Рина Зеленая
«Когда мы шли по улицам, ей вслед громко кричала ребятня: «Рина! Рина!» В метро она ездила обязательно с газетой — пряталась за ней, делая вид, что читает». Рина Зелена с племянницей Тамарой Элиавой
Фото: из архива Т. Элиавы

В доме Рины, где жили актеры МХАТа и Большого театра, солидном 15-этажном здании, построенном в конце 30-х годов, не было бомбоубежища. В войну, когда выли сирены, многие жильцы спускались в квартиру управдома, почему-то считая, что там безопаснее. Управдом с пониманием относился к перепуганным насмерть артистам: расставлял все имевшиеся стульчики и скамеечки, даже стелил на пол тюфяк. Только Немирович-Данченко ни в какую не хотел покидать квартиру, несмотря на просьбы и мольбы дирекции театра. Сидел в своем кабинете и читал под свист бомб. Дружинники-добровольцы — Борис Добронравов, Николай Хмелев, Асаф Мессерер и мой дядя — при первом сигнале тревоги бросались на крышу. Там же дежурили и солдатики, которым по службе полагались каски. Однажды, когда дядя собрался на очередную вахту, Рина закричала ему вслед: «Ты хоть бы кастрюлю надел, а то голову осколком пробьет!» На что дядя гордо ответил: «Дворянин не может умирать с кастрюлей на голове!» (Его юмор, как и характер, — изысканное сочетание французского с грузинским — от матери-француженки и отца-грузина.)

Жизнь супружеской четы Зеленая — Топуридзе была просто бешеной, до краев наполненной работой. Обычно вечером, после того как у Рины заканчивался спектакль, они шли в гости в Дом актера или на какое-нибудь представление. Котэ никогда не возражал и охотно сопровождал тетю, хотя потом ему частенько приходилось всю ночь сидеть за чертежами и проектами.

Удивительно — они почти никогда не расставались. Если тете случалось ехать на гастроли или съемки, Котэ приказывал: «Чтобы каждый день было письмо! Читать его я, может, и не буду, но оно должно лежать у меня на столе». Сам при этом же писем не писал, только открытки. Рина при всем своем отвращении к писанине ежедневно строчила мужу обо всех новостях, зная, что это ему необходимо. Себя дядя любовно называл «тираном с очень мягким и отзывчивым характером».

Тетя, вспоминая его, не уставала повторять, что каждый день рядом с Котэ была счастлива. Он мог сидеть в кабинете и работать, за все время не обмолвившись с женой ни словом. А ей было достаточно просто смотреть на него. Иногда Рина подходила к письменному столу и молча ставила перед ним стакан воды. Дядя даже не удивлялся, как это жена догадалась, что он хочет пить.

«Во всем свете нельзя было найти человека, который был бы более нужен и важен, — писала она о Котэ. — Какое количество бед, огорчений, неудач, оскорблений мы вынесли в своей жизни! И каждый день, зная, что увижу его, я радовалась заново».

Тетя с дядей всегда ходили, трогательно взявшись за руки, и этой привычке не изменили, даже будучи пожилыми людьми. Гуляя по Москве, Котэ рассказывал жене то о старой церквушке, то об обитателях старинного особняка в каком-нибудь переулке. Он знал все о каждом доме, о каждой площади столицы. Иногда Рина делала вид, что обижается на его возгласы: «Как, ты не знаешь? Не понимаю! Я от тебя этого не ожидал. Прощу, если почитаешь мне вслух». И вечером тетя с удовольствием читала ему какого-нибудь любимого автора...

— Правда, что фамилия Зеленая — псевдоним?

— Рине часто задавали вопрос о происхождении ее фамилии. Одни думали, что это псевдоним, другие — что она дочь одесского градоначальника Зеленого. Этот Зеленый прославился благодаря Дурову, который на представлении высмеял его, выкрасив свинью в зеленый цвет. В годы революции Рининого папу даже вызывали в ЧК и долго допрашивали («А что это вы в анкетах не указываете, товарищ Зеленый, что градоначальником были?»), несмотря на все его уверения, что он никогда и в Одессе-то не был, не то что управлял городом.

— А чем вы можете это доказать? — недоверчиво спрашивал чекист.

— Ну хотя бы тем, что градоначальник Зеленый давно умер, а я, как видите, жив и чувствую себя прекрасно! — ответил несчастный однофамилец. Тогда его отпустили...

Однажды маленькая Рина нашла какой-то юмористический журнал с длинным списком общественных деятелей города. Среди прочих девочка наткнулась на своего дедушку-генерала. «Иван Кузьмич Зеленый — гласный в Думе. Если бы не цветная фамилия, был бы совсем бесцветным». Конечно, она не поняла тогда, что это сатира, спрятала журнал и долго гордилась дедом.

Так что фамилия тети подлинная, а вот имя Рина — половинка от Екатерины. Дело в том, что длинное имя никак не помещалось на афише, и его пришлось сократить. Дети, присылавшие любимой артистке письма в большом количестве, подписывали конверты так: «РИНАЗЕЛЕНАЯ», уверенные в том, что это одно слово.

Рина Зеленая
Рина помогала и сестре, даже мачехе. Потом и мы из Ленинграда после блокады приехали. Еще два сына Котэ... Так что не до собственных детей ей было
Фото: из архива Т. Элиавы

Ринино детство прошло под Ташкентом. Потом семья перебралась в Москву. По дороге в столицу девочка все гадала: интересно, есть ли в Москве арыки? А какие там верблюды?

Рину отдали в гимназию фон Дервиз для детей из состоятельных семей. Первое время посмотреть на ученицу по фамилии Зеленая, да еще из Ташкента, сбегалась вся гимназия. Хулиганистая Рина ходила в стареньком пальто с вечно оборванным подолом и ездила на трамвайной площадке, лихо спрыгивая и запрыгивая на ходу. Каждое утро ей заплетали косы, аккуратно укладывая их в «корзиночку», но прическа упорно не желала держаться. Косы, падая на парту, постоянно мешали, а к вечеру расплетались, и волосы торчали в разные стороны. Рину невозможно было заставить подрубать платки или учиться штопать, надев на палец наперсток. Кстати, с тех пор Рина в жизни не брала в руки иголку. В годы войны, когда она ездила с фронтовой бригадой, на привале какой-нибудь боец пришивал Зеленой оторванный рукав или пуговицу на пальто. А еще во всех поездках ей помогали укладывать чемодан. Иначе это было настоящее представление. Рина бросала вещи в чемодан как попало, потом уминала, захлопывала крышку и становилась на нее коленками, пытаясь закрыть замки. То, что из чемодана торчало, она отрезала ножницами.

— Об остроумии Рины Васильевны слагали легенды...

— Она отличалась парадоксальной манерой говорить, которую не все понимали. Ее своеобразный юмор сбивал с толку. «Злейший друг Заходер» — написала она как-то о Борисе Заходере, имея в виду, что ближайший друг обожал над ней подшучивать. Многие, не понимавшие ее юмора, восприняли эту фразу буквально. Как-то Заходер подарил ей книжку «Мэри Поппинс», которую перевел с английского, и подписал: «Рине Зеленой от Мэри Поппинс, тоже волшебницы». Когда Рина звонила по телефону, всегда начинала со слов «Извините, что я вас застала».

Однажды Рина вместе с редактором своей книги Кононовой собрались по делам в издательство: поймали такси, но забыли взять деньги. Я выбежала из подъезда вдогонку с пачкой мелких купюр и сунула их Рине в руки, но от ветра они неожиданно разлетелись. Тетя повернулась к спутнице: «Вот видите, так всегда! Стоит мне получить какие-то деньги, как они тут же улетают. Вы свидетель!»

В 1955 году я, сильно загорелая, вернулась с юга. Помню, выходим с Риной из метро. У остановки стоит автобус с индийцами в чалмах и сари. Увидев нас, они вдруг радостно замахали руками. Тетя, которая страшно боялась всяких проявлений народной любви, испуганно воскликнула:

— Что мне делать? Неужели они меня узнали? Надо бежать.

— Рина, не волнуйтесь. На сей раз они приветствуют меня — приняли за свою, смотрите, я такого же цвета! — пришлось объяснять мне.

Как-то спускаюсь в метро, нагруженная тяжелыми тюками (какая-то старушка попросила помочь). Навстречу — Рина:

— Тата, кого это ты несешь?

— Сзади шпион, а у меня его аппаратура! — отшучиваюсь я.

Ошеломленная тетя видит сзади причитающую старушку: «Дай бог тебе здоровья, доченька! Ой, что бы я без тебя делала!»

Рина Зеленая
Геннадий Бортников, Константин Сорокин и Рина Зеленая в фильме «Черемушки», 1962 год
Фото: «Советский экран»/FOTODOM

— Тебя когда-нибудь эти старушки прибьют! — сердится Рина и подхватывает бабушку под руку.

Однажды какой-то знакомый провожал Рину домой, а потом с восторгом пересказывал каждому встречному: «Удивительного остроумия человек! У подъезда Зеленая мне говорит: «Ну слава богу, дошли! Обошлось без Склифосовского!»

— А как Рина Васильевна стала актрисой?

— Молоденькая Рина (тогда еще Екатерина), идя по улице, увидела объявление: «Прием в театральную школу». Чему там учат, она понятия не имела — ни среди знакомых, ни среди родных артистов у нее не было. Прочла объявление и записалась. Так, на всякий случай. На дворе — революция, свобода! На экзамене, видимо, она произвела сильное впечатление — представляете, тощая девица с косицами вопит от лица огромного ямщика: «Коли пир — наповал, труд — так до упаду». И ее приняли.

Спустя некоторое время Ринина мама получила от мужа письмо, в котором он сообщал, что отправляется дальше на юг восстанавливать после разгрома белых вещевые склады и просит к нему приехать. Упаковав чемоданы и взяв дочек, Ринина мама отправилась в Одессу. В дороге Рина заболела тифом и чуть не умерла. Пока ее выхаживали, сердобольные люди помогли женщине разыскать адрес мужа. Но оказалось, что тот давно живет с другой женщиной, Еленой Степановной, которая спасла ему жизнь. Как ни странно, маму это известие не повергло в уныние: «Ну и отлично. Сами проживем!» Увы, все обстояло гораздо сложнее: в чужом городе не было ни знакомых, ни еды, ни работы. Рина рассказывала, как она в нетопленом подвале укладывалась в ледяную постель: «Накрываюсь простыней, сверху кладу юбку, кофту, шарфик, а поверх всего — галстук! Потом вскакиваю голая, хватаю веер и начинаю бешеную пляску. Сестра и мама хохочут. Мне становится жарко, я быстро ныряю в кровать, кладу поверх всего веер и сладко засыпаю».

В 20-е годы в Одессе, как и по всей России, очень бурно открывались маленькие театрики, в одном из которых стала выступать артистка Рина Зеленая. Театр назывался «КРОТ» — «Конфрерия рыцарей острого театра», ни больше ни меньше. «КРОТ» приглянулся Рине, а театру явно ко двору пришлась Зеленая с обритой после тифа головой и остреньким носиком.

Потом в ее жизни было много театров и много встреч. Вера Инбер, Игорь Ильинский, Эраст Гарин, Ольга Пыжова, Виктор Шкловский, Эдуард Багрицкий, Сергей Есенин... Все они были ее партнерами или друзьями. Театр «Нерыдай», «Летучая мышь», Театр сатиры... В «КРОТе» Рина пела песни и куплеты, в страусиных перьях на голове отчаянно танцевала чарльстон, переодеваясь по пять раз за вечер. Ее сразу же полюбили зрители. Даже в парикмахерских Петрограда дамы просили постричь их под Рину Зеленую. В Гостином Дворе, куда она как-то зашла за покупками, приказчик сказал ей: «Товарищ Зеленая! Я вам, конечно, уступлю, но с условием: выходите побольше на бис, а то больно скупы».

Очень смешно тетя рассказывала о своей работе в питерском театре «Балаганчик». Жизнь в нем протекала очень весело, даже объявление о встрече Нового года нельзя читать без смеха: «Встреча Нового года 31 декабря на углу 3 июля и 25 октября». Когда актеры приходили в кассу за зарплатой, им вместо денег протягивали ведомость: «Распишитесь, товарищ! С вас рубль 75 копеек. У театра крыша протекает!»

На гастролях директор выдавал актерам по 50 копеек в сутки и недоумевал: «А что вам еще?! Я вам даю возможность дышать морским воздухом!»

В поездках Рина жила в номере с некой актрисой, которая забирала тетины суточные — 50 копеек — и покупала на общие деньги сметану и хлеб. Сметану никогда не доедали, и она без холодильника прокисала. Назавтра соседка покупала свежую, но Рине не давала, предлагая сначала доесть старую. И тетя безропотно ела кислятину, не желая ссориться с товаркой.

Независимо от того, есть деньги или нет, Рина со спектакля всегда ехала на извозчике: это ведь так шикарно! Широкое мягкое сиденье, кучер, как царь, сидит впереди, цоканье копыт... В Питере она обычно останавливалась в «Англетере» с окнами на Исаакий. Часто в ее номере стояла корзина хризантем от поклонников. Рина же делала вид, что совершенно равнодушна к успеху, и, входя в номер, даже строила гримасу: «Подумаешь, цветы! Фи!»

Вскоре Рину пригласили в Москву в Театр сатиры. К тому времени она уже стала знаменитой. Славы Зеленая добилась без чьей-либо помощи и всегда удивлялась, как некоторые актеры умеют найти нужных людей и использовать их для карьеры.

Рина Зеленая
«Из самолета Рину выносили совершенно обессиленную: ее всегда укачивало. Зато потом она очень гордилась грамотой «Почетный полярник». Тетя относилась к профессии ответственно». Рина Зеленая на Сахалине
Фото: из архива Т. Элиавы

В 30-е годы в Москве новым директором ЦДРИ стал Борис Филиппов. Именно он был инициатором так называемых капустников. В ответ аналогичные вечера стал устраивать и директор ВТО Александр Эскин. Соперничество между Филипповым и Эскиным было предметом многих острот. Как-то Рина, войдя в кабинет Филиппова, которого не было видно за стаканом для карандашей величиной со ступку, сообщила: «Борис Михайлович, я была сейчас у Эскина, так он мне пообещал, что я, когда умру, буду лежать в ВТО». Филиппов аж подскочил: «Да он что, с ума сошел?! Только здесь! Только в ЦДРИ!»

Помню, Филиппов решил устроить актерам ликбез с обязательной сдачей экзаменов по общественным наукам. В один из дней к нему в кабинет приходит Марецкая и, картинно смахнув слезу, начинает его умолять:

— Я никогда это не выучу! Миленький, помогите!

— Ладно, — не устояв против ее чар, соглашается Филиппов. — Вот вам, дорогая, один билет. Выучите только его.

На следующий день Марецкая прекрасно ответила, но вдруг кто-то из комиссии ее неосторожно спрашивает:

— Что такое фашизм?

Она моментально нашлась — закрыла лицо руками и закричала:

— Это такая гадость, что я о ней даже говорить не хочу!

Интересно, что именно Рина первой стала читать со сцены стихи мало кому в ту пору известного молодого поэта Михалкова. Сергей Владимирович как-то подошел к ней на теннисном корте стадиона «Динамо» и, симпатично заикаясь, предложил свои детские стихи. После этого каждое утро в квартире тети раздавался телефонный звонок. На том конце трубки выразительно молчали. «Это вы, Сережа? — спрашивала Рина. — Приходите». Михалков тут же заходил, Ринина мама угощала его чем-нибудь вкусненьким, а вечером молодой поэт провожал тетю на репетицию. В зале артисты шушукались: «Гляди! Опять этот длинный сидит!» Рина водила Сергея Владимировича по ресторанам и угощала отбивными котлетами, которые он очень любил. Потом тетя опрометчиво познакомила его с Ильинским, и Михалков... исчез. С тех пор он стал писать только для Ильинского.

У Михалкова Рина прочитала рассказ, как на фронте один солдат пожаловался другому: «Эти чертовы фрицы разбили вдребезги Рину Зеленую» (он имел в виду пластинку).

Когда Михалков женился на Кончаловской, Наталья Петровна подружилась с тетей и даже написала экспромт: «Отныне, Рина, я готова делить с тобою Михалкова». Кстати, именно Рина первое время снимала молодым комнату. Они с дядей очень любили всю семью Михалковых — Кончаловских.

— Как Рина Васильевна пережила потерю мужа?

Рина Зеленая с мужем
«Иногда Рина делала вид, что обижается на его возгласы: «Как, ты не знаешь? Не понимаю! Я от тебя этого не ожидал. Прощу, если почитаешь мне вслух». Рина Зеленая с мужем Константином Тихоновичем Топуридзе
Фото: из архива Т. Элиавы

— Первый инфаркт у дяди случился в 1969-м. Это произошло ночью, совершенно неожиданно. Котэ вдруг стал сильно кричать во сне от боли. Когда его увезли в больницу, Рину шатало из стороны в сторону: давление зашкаливало за двести, у нее даже повредилась сетчатка глаза. Второго инфаркта дядя уже не перенес. Потеряв Константина Тихоновича, она от шока почти ослепла. Чтобы хоть что-то увидеть по телевизору, Рине приходилось придвигать кресло вплотную к экрану. Тете даже сделали специальный бинокль. Но и это не помогло: ей все домашние читали вслух по очереди.

Прощание с профессором Топуридзе проходило в Архитектурном институте. Рина стояла у гроба, глубоко надвинув на лоб шапку. На людях она держалась, не плакала. А когда у могилы остались одни родственники, вдруг резко повернулась и пошла прочь по узкой асфальтовой дорожке. Плечи ее содрогались от рыданий...

Рина никогда не ходила на похороны: терпеть не могла поминок, которые неизбежно переходили в заурядную пьянку, не переваривала стандартных похоронных тостов и просила: «Умру — никаких поминок. Отпеть — и кремация!» Но когда умер Константин Тихонович, его старший сын все-таки настоял на поминках. Дома за столом собрались родственники, но Рина заперлась у себя в комнате и к столу так и не вышла.

— И к Раневской на похороны тоже не пошла?

— Нет. За месяц до смерти Фаина Георгиевна позвонила тете: «Рина, я так и осталась у тебя в долгу». В конце войны Рина с дядькой одолжили ей денег на квартиру — по тем временам большую сумму: Раневская прозябала в каком-то тесном «пенале». Любимому клоуну Юрия Никулина Сергею Курепову именно тетя выхлопотала квартиру. И старушечке-домработнице помогла с жильем. Они с дядей никогда не откладывали денег на черный день.

После смерти Константина Тихоновича у нас с мужем на руках оказались две пожилые женщины — Рина и моя мама. И мы приняли решение съезжаться. Юра периодически приходил к тете и докладывал о квартирных вариантах. Тетя с интересом слушала, поглаживая его руку, и старалась успокоить: «Юрочка, мы поедем куда угодно!» Часто она вызывала его к себе: «Мне нужно, чтобы вы приехали». Юра приезжал, и оказывалось, что ей всего-то надо снять с полки вазу, чтобы составить новый букет из сухих листьев и цветов. Рина обнимала Юру: «Я так рада вас видеть!»

Помню, в 80-е, годы тотального дефицита, в магазинах было пусто. Юра где-то с трудом достал несколько кусков белой материи. Чтобы солнце не било в глаза, надо было срочно завесить окна. Сам сел за машинку и ловко сшил занавески. Осталось только перевезти старинную мебель. Лифт в доме был узким, часть буфета никак не помещалась в кабину. Пришлось разбирать его на части. Все врачи «психушки» (института Сербского), которая расположена у нас во дворе, высунувшись в окна, наблюдали за представлением: с помощью подъемного крана перевязанная тросами часть буфета, словно корабль, вплыла в окно. Рина не скрывала восхищения: «Как в сказке! Нас перевезли в квартиру с занавесками, да еще и буфет, перевязанный бантами, как торт, аккуратно поставили посередине комнаты!»

В новой квартире уборщица, натирая полы, поинтересовалась у нас:

— А кто здесь будет жить?

— Две старушки.

— Поверьте мне — до ста лет проживут! — пообещала женщина.

Когда я рассказала об этом Рине, она оживилась и побежала делиться радостью с моей мамой: «Томочка, вы слышали?..» Между прочим, обе дожили в новой квартире до 90 лет...

Рина Зеленая, Юрий Любимов и Михаил Глузский
Рина Зеленая, Юрий Любимов и Михаил Глузский в фильме «Каин XVIII», 1963 год
Фото: «Советский экран»/FOTODOM

По ночам мы с мужем иногда просыпались оттого, что за стенкой кто-то тихо бубнил. Встаю, вхожу к Рине и вижу: они с мамой сидят и, что называется, треплются или вслух читают книжку. А на часах — два ночи! Приходилось их, как нашкодивших гимназисток, разгонять по комнатам. Рина сразу же для себя решила, что глава семьи — Юра, и во всем его слушалась. «Томочка! Юра сказал, чтобы мы в десять были в койках!» — напоминала она маме.

Им полагалось строго по часам пить лекарства. И когда мама капризничала, Рина ее журила: «Тамарочка, слушайте Тату!» У обеих в комнатах стояли телевизоры, и они постоянно аукались через стенку. Мама кричит:

— Рина, скорее включайте телевизор!

— А что там?

— Зяма Гердт.

— Так он же только что ушел от нас, сколько можно? — и тут же включает телевизор, чтобы в который раз с удовольствием посмотреть на любимого Гердта.

Одна слабость Рине прощалась: она всегда засыпала с радиоприемником. Ложилась, всовывала в ухо наушник и слушала «Голос Америки». Утром за завтраком бурно пересказывала услышанное: «А вы знаете? Подумать только!» Очень эмоционально реагировала на происходящее: «Эта сука, сволочь Никсон сказал...» (Ругалась Рина крайне редко.)

Помню, кто-то из друзей принес ей мемуары Хрущева и с восторгом принялся их зачитывать. Она послушала-послушала и, перебив, пригвоздила: «Боже мой, он еще и книжки пишет! Стыдно, это же записки дворника!»

Спала она только на жестком диване. Днем за большим ореховым столом дисциплинированно писала книжку воспоминаний. На полке в ряд стояли ее любимые игрушки, которые Рина собирала и привозила из всех поездок.

— Почему у Рины Васильевны не было детей?

— Вы не представляете, сколько на ее попечении было родственников! Она с 18 лет содержала всю семью. У младшей сестры Зинаиды при всех ее способностях не сложилась творческая судьба, и Рина ее опекала. Рассказывала, как она в детстве «помыкала» младшей сестрой. Когда они ложились спать, а в столовой еще шумели взрослые, Рина говорила:

— Пойди закрой дверь!

Рина Зеленая и Ростислав Плятт
«Из актеров, кроме Раневской, Рина очень любила Плятта. Часто у нас дома они репетировали номера для какого-нибудь капустника». Рина Зеленая и Ростислав Плятт
Фото: из архива Т. Элиавы

— Ведь тебе ближе! Закрой сама! — возражала младшая. Тогда Рина вскакивала и мерила шагами расстояние от своей кровати к двери. Потом, отсчитав шаги от двери до кровати Зины, ложилась и говорила:

— От тебя на два шага ближе. Так что закрывай! — и сестра безропотно закрывала двери.

Зина, будучи актрисой Театра сатиры, не получала там никаких ролей. Она долго терпела, а потом молча ушла, и Рина взяла сестру и ее детей под свою опеку. На войне погиб брат, оставив трех девочек. Рина помогала и старшей сестре, даже мачехе. Потом и мы, родственники ее мужа, из Ленинграда после блокады приехали. Еще два сына Котэ... Так что не до собственных детей ей было.

Кроме того, не позволяла профессия: без конца гастроли по стране. Она даже в Арктику слетала. Довелось ей выступать и на Сахалине — десять суток поездом, потом самолетом. В основном актеры старались избегать таких дальних маршрутов. Из самолета Рину выносили совершенно обессиленную: ее всегда укачивало. Зато потом она очень гордилась грамотой «Почетный полярник». Тетя относилась к профессии ответственно.

В захолустье нередко подводил транспорт или забывали прислать машину. Однажды в Горьком встречавший администратор долго мялся: «Простите, Рина Васильевна, машина сломалась». Сели на трамвай и полчаса тряслись в нетопленом вагоне лютой зимой. Когда возникали проблемы с гостиницами, жили в съемных комнатах, иногда проходных. Порой за стаканом чая приходилось ехать в привокзальный буфет, так что артисты возили с собой чайник и плитку. Вскоре вместо чая сметливые буфетчики стали предлагать водку. Рина подходила к этому делу с юмором: садилась за столик и просила:

— Мне, пожалуйста, чаю и жалобную книгу!

Официантка, как правило, озадаченно спрашивала:

— А жалобную книгу зачем?

— А чаю вы мне дадите?

— Чая нет.

— Вот об этом я в книге и напишу.

— Ой, не надо! Я вам лучше чай вскипячу.

Рина Зеленая
Рина Зеленая в фильме «Сказка о потерянном времени», 1964 год
Фото: ФГУП «Киноконцерн «Мосфильм»/FOTODOM

Когда началась война, Рина уволилась из театра и добилась, чтобы ее включили в фронтовую бригаду. Вместе с Райкиным она выступала на Малой земле, где шли кровопролитные бои.

Однажды большая актерская бригада ехала куда-то на выступление. Поезд шел долго, и на полпути вода в вагоне закончилась. Актерам приходилось выбегать на стоянках и наполнять водой всю имевшуюся тару — чайники, бутылки, кружки. На очередной остановке тетя, отчаявшись, схватила ведро и бросилась к машинисту. Он, к удивлению, раздобрился и щедро налил ей горячей воды. Все уже спали, и счастливая Рина, схватив мыло и мочалку, заперлась в туалете и принялась мыться. Потом улеглась на полку, с жалостью поглядывая на грязных соседей. Утром села выпить чайку, и тут к ней в купе заходит актер Сева. Посидел немного, а потом деликатно сказал: «Слушай, конечно, воды нет. Но ты хоть лицо-то умой. А то неудобно — оно у тебя все в грязных полосах. Давай я тебе полью».

В то время билеты в спальный вагон достать было очень тяжело. А в обычном купе Рине не давали отдохнуть назойливые поклонники — лезли с разговорами, приглашали по-свойски попить чайку. Поскольку на радио она часто читала детские рассказы, многие полагали, что тетя — большой специалист по детям. «А вот мой Вовик часто жалуется на животик...», «Вы бы не могли послушать моего Петечку? Он в семь лет так читает стихи!» И надо было иметь колоссальное терпение, чтобы не лечь на полку, а сидеть и слушать приставучих попутчиц...

Как-то Рина ехала на концерт в Тамбов. Администратор выбил ей одной двухместное купе. Юра, провожавший тетю, решил ее подбодрить:

— Риночка, ехать всего шесть часов.

Рина ответила:

— Всего? Боже, какое счастье, целых шесть часов ко мне никто не будет приставать!

Она говорила о себе, что труслива, нерешительна, боится грозы, пожаров... Рассказывала, как всю жизнь, с детства закаляла характер. Маленькой она была очень набожной, подолгу стояла у иконы, молилась и ждала прихода Христа. При этом мечтала быть Марией Магдалиной и часто задавала себе вопрос: «А вот если меня будут пытать, я смогу отречься?» И тут же отвечала: «Если будет больно, то да». Потом стыдилась этих грешных мыслей.

Рина Васильевна очень любила делать подарки. С гастролей непременно привозила всем родственниками и друзьям галстуки, кепки, пиджаки... Все на глаз, но точно по размеру. А ей самой дарили редко, потому что привыкли от нее получать. Когда мы ей что-то покупали, она кричала: «Вы совсем полоумные! Разве можно такие шикарные вещи — и на мою фигуру?!» Кричала — и тут же с удовольствием надевала. Однажды мы привезли ей джинсовое американское пальто. Был фурор! Правда, Рина надела его всего пару раз и повесила в шкаф. Тетя в последние годы жизни стеснялась своего роста: после болезни она стала такой приземистой, маленькой. Сказалась болезнь костей, и она старалась избегать в одежде броских деталей.

Мало кто знает, что Рина в молодости была стройной, довольно высокой и очень спортивной. Она занималась теннисом, фигурным катанием. Была легка на подъем. Поэтому особенно обидно, что по Москве ходила кем-то запущенная злая шутка: «У нас в Москве три Венеры, три грации: Зеленая, Раневская и Бирман!» На самом же деле они были очаровательными женщинами.

Зимой Рина всегда ходила нараспашку. Прилетала домой, сбрасывала длинный шарф, на ходу съедала то, что подавала мама, и начинала суетиться: «Тата, где мои очки? Ах да, засунь их в карман. Ой, духи-духи! Скажите Котэ, куда я пошла!» — и убегала. Мы за ней даже дверь не закрывали — знали, что в этом бешеном ритме она обязательно что-то забудет и вернется.

Когда уже жили вместе, я иногда прогуливала школу и мы с тетей целыми днями смотрели диснеевские мультфильмы. А если мне надо было подписать дневник, а все мои отмахивались, я шла к Рине:

Любовь Орлова, Николай Черкасов и Рина Зеленая
«И все-таки Григорий Васильевич прислал ей сценарий, и Рина сама написала роль гримерши с великолепной фразой «Ну, губы такие уже не носят!». Любовь Орлова, Николай Черкасов и Рина Зеленая на съемках фильма «Весна», 1946 год
Фото: из архива Т. Элиавы

— Ну кто-нибудь может подписать дневник, в конце концов?!

Она была невозмутима:

— Таточка, ну что ты ко всем пристаешь с такими мелочами? Неужели сама подписать не можешь? Ты же такая умница, вон сколько мне документов заполнила!

Она имела в виду наши совместные мучения по составлению анкет, которые в огромном количестве требовались для заграничных командировок. У Рины не хватало терпения, к тому же, как она заявляла, два раза подряд одинаково писать не может. И каждый раз непременно что-то сочиняла. Она не помнила, ни когда родился отец, ни когда мать, да и в своих датах сильно путалась. Как-то она на полном серьезе заявила: «Когда мне выдали новый паспорт, я не поверила своим глазам. Оказалось, мне гораздо больше лет, чем я думала!» В детском дневнике в 1918 году она написала: «Боже, мне исполнилось ровно 17 лет, я уже почти старая!..»

Часто в гости к Рине приходил Вася Катанян, пасынок Лили Брик, и читал ей отрывки из своей книги. Она сидела и упивалась каждым словом. Самое большое впечатление оказала на нее глава, в которой Вася, описывая квартиру Майи Плисецкой, упоминает шестую комнату, превращенную в склад. Плисецкая называла эту комнату «помойкой». Потом часть из вещей она раздавала. Этот эпизод очень понравился Рине: «Ой, как интересно! Подумать только! Жаль, у нас нет такой комнаты».

В нашем доме всегда кто-то останавливался. У Рины была традиция рано утром дергать моего младшего брата Сандро за ногу, чтобы тот не опоздал в школу. Однажды утром она по привычке дернула Сандро и вдруг с ужасом обнаружила... волосатую ногу взрослого мужчины. Оказалось, это был родственник «нашей жены», который приехал ночью, а моя мама уложила его на место сына.

— Почему Зеленую так мало снимали в кино?

— Вы знаете, все вокруг говорили: «Ах, Рина! Рина!», а сниматься приглашали других. Однажды Никита Михалков встал перед ней на колени:

— Ты моя самая любимая актриса!

— Тогда дай мне самую плохонькую роль! — нашлась Зеленая. Он встал, отряхнул колени, поклялся в вечной любви и ушел.

И так всю жизнь. Она так страдала, что не нужна любимому кино! Соглашалась на любой эпизод, даже если ее персонаж произносил всего несколько слов.

Как-то на улице ее встретил Александров. Он снимал в это время «Весну». Рина пошутила:

Рина Зеленая
«Когда началась война, Рина вместе с Райкиным выступала на Малой земле, где шли кровопролитные бои»
Фото: из архива Т. Элиавы

— Дайте мне роль в новом фильме!

— Да у меня ни одной женской роли.

— Давайте мужскую.

— Ее выбросили. Это роль парикмахера-гримера.

И все-таки Григорий Васильевич прислал ей сценарий, и Рина сама написала роль гримерши с великолепной фразой «Ну, губы такие уже не носят!».

Фильм снимали в Чехословакии на киностудии «Баррандов». Это была невиданная роскошь. Тете выделили отдельную гримерную с ванной и гостиной. У Любови Орловой была точно такая же. Она жаловалась Рине, что ее костюмерша пани Мария каждый день приходит в новом наряде. Вначале у них было соревнование, а потом советская звезда сдалась. Как-то она рассказала Рине, что в первый день съемок утром к ней в номер постучали. На пороге стоял принц из сказки: в светлом костюме, в шляпе, высокий и с голубыми глазами: «Вот тот, — подумала Любовь Петровна, — кого я ждала всю жизнь». Этим «принцем» оказался чех, шофер группы...

Последняя роль Рины — миссис Хадсон — единственная, где она не была соавтором. Когда режиссер Игорь Масленников после первой серии предложил тете расширить роль, она ответила: «Зачем? Я так счастлива сыграть мебель!»

На «Шерлоке Холмсе», которого снимали семь лет, она встретилась с Василием Ливановым. Васю Рина знала с десятилетнего возраста и очень любила. Ливанов рассказал смешной случай: «Ряд сцен «Шерлока Холмса» мы снимали на юге. Как-то звонит Рина Васильевна:

— Вася, а когда съемки?

— Не знаю.

— В этой группе все время что-то скрывают. Пора брать языка!»

И еще: «Мы снимались в Ленинграде. В этот же вечер должны возвращаться на «Стреле» в Москву. Март. Мороз. Мы с Риной мчимся в студийном рафике по пустынному Невскому к вокзалу. Вдруг выскочившее откуда-то такси сильно бьет автобус в бок. Рина, как пушинка, пролетев через весь салон, плюхнулась мне на колени и, схватив за голову, сказала: «Спокуха! Я с вами!»

Рина Зеленая
Рина Зеленая в фильме «Девушка без адреса», 1957 год
Фото: «Мосфильм»

Последние полтора года Рина прожила в Матвеевском, в Доме творчества. В городе она задыхалась — страдала от кислородной недостаточности. А там чудесный парк и врачи под боком. В Матвеевское приезжали работать ее друзья, навещали и мы, родные, а рядом, в Доме ветеранов кино, жили Габрилович и Анастасия Цветаева. Она не чувствовала себя одиноко.

Звание народного артиста СССР очень туго давали эстрадникам. Утесов, Шульженко... и, пожалуй, все. А поскольку Рина никогда не ходила по кабинетам и не выпрашивала себе званий, ей и не давали. Когда ее спрашивали:

— А почему вы не народная артистка СССР? — она острила:

— Если и дадут звание, то обязательно за 45 минут до смерти.

Так и вышло... Утром 1 апреля был подписан указ о присвоении Рине Зеленой звания народной артистки СССР. А днем, в три часа, она скончалась. На ее могиле мы написали просто: «Рина Зеленая».

2003 год

Подпишись на наш канал в Telegram

Звезды в тренде

Дмитрий Нагиев
актер, телеведущий, шоумен
Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Ирина Орлова
астролог