Никто не мог предположить, что на этот раз препятствием станет мнение домочадцев, прежде всего — мамы Володи. Ей не хотелось становиться бабушкой в 45 лет! Забеспокоилась и Гися Моисеевна: ей стало казаться, что, когда родится малыш, придется освобождать жилплощадь. И судьба распорядилась не в нашу пользу. Я поехала на просмотр в Художественный театр, и там мне стало плохо. Надолго попала в больницу. Володя постоянно приносил мне посылки, все медсестры его знали. И только недавно Акимыч мне сказал: «А ты не знаешь, как плакал Володька, выйдя из больницы». Слезы настоящего мужчины — это страшно. Я по-прежнему любила его, но навалилось все сразу: нет работы в Москве, не будет ребенка... Поэтому, когда пришел запрос из театра в Ростове, я быстро согласилась. Несмотря на то что Володя умолял меня остаться, я не хотела больше жить с ним и его семьей. Сказала ему жесткую фразу, которую до сих пор не могу забыть: «Если я когда-нибудь пожалею, что уехала, мне достаточно будет вспомнить твою мать!» Злой у меня язык, сейчас я жалею, что произнесла это. Потому что видела лицо Володи в этот момент. Потом смягчилась, пообещала, что расстаемся ненадолго. Вот пройдет весна, в июне у меня будет отпуск, я вернусь в Москву...
Театр имени Ленинского комсомола в Ростове принял меня хорошо — сразу несколько спектаклей, работы было много. Да и Володя собирался приехать — он уже был распределен в одну из наших пьес. Вдруг — звонок. Бывшая однокурсница сообщила мне: «Абрамова ждет от Володи ребенка!» Люся Абрамова — мне в то время было вообще незнакомо это имя. Я сразу же позвонила ему и спросила прямо, так ли это. Он оправдывался, что-то объяснял, но я почувствовала — что-то скрывает. На его предложение прилететь в Ростов я ответила: «Как прилетишь, так и улетишь!» Это был конец. Володя перестал звонить. Потом последовали просьбы выписаться из квартиры, выслать документы на развод. Делая вид, что мне легко и даже весело, я на все соглашалась. Никто не знал, как мне было плохо тогда!
В мае 1965 года в моей жизни произошло два знаменательных события: я официально рассталась с Володей и родила сына. Я несколько раз посылала мужу документы для развода, но он их терял. Пришлось брать дело в свои руки и ехать в Москву. В ЗАГСе меня спросили: «Фамилию мужа оставляете?» И он сам предложил: «Оставляй!» Поэтому я до сих пор Высоцкая и дала эту фамилию своему сыну Глебу. В память о Володе у меня не осталось даже его писем. Они хранились на Мещанской, но бывшая свекровь их сожгла: она берегла внуков и не хотела, чтобы они знали о других папиных женщинах. А потом мы помирились с Ниной Максимовной. Она приехала к нам с Глебушкой и сказала: «Прости меня!» Как я могла ответить «нет»? Ведь это дорогого стоит — сделать первый шаг. И я повзрослела, и она многое поняла. И с мамой Володи, и с его отцом я общалась до последних дней их жизни, даже когда Володи уже не было на свете. Мы остались близкими людьми навсегда. С Высоцким мы иногда встречались случайно, в общих компаниях.
