«Андрей Миронов больше всего волновался перед сценой, в которой его должны были избивать наемники. Дело в том, что в студенческие годы во время зачета по сцендвижению они с товарищем демонстрировали заранее отработанную драку. Уж не знаю, что пошло не так, да только одногруппник со всей дури засандалил Андрею по лицу. Миронов попал в больницу», — рассказывает президент Ассоциации каскадеров России, артист, режиссер и продюсер Александр Иншаков.
— Александр Иванович, этот год для вас юбилейный — 75 лет! А любимой всеми комедии «Человек с бульвара Капуцинов», в которой вы выступили постановщиком трюков, исполнилось 35 лет. Двойной юбилей!
— Когда я пошел к Алле Ильиничне Суриковой на переговоры по поводу «Человека с бульвара Капуцинов», у меня уже была команда каскадеров из моих учеников. С Суриковой мы засели смотреть зарубежные ковбойские боевики — вестерны. Задача была: снять картину о Диком Западе, но в комедийном ключе, с юмором. Поэтому все трюки, которые мы с режиссером запланировали, требовалось сделать еще и смешными. Алла Ильинична грозилась: «Завтра придешь без смешного трюка, разговаривать не буду!»
Под Феодосией мы принимали участие в строительстве декораций захудалого американского городка. Поэтому нам, каскадерам, был известен каждый гвоздик. Мы заранее продумывали, где и какие трюки будем исполнять. Мне очень жаль, что начальству, от которого зависела судьба этого «городка», не хватило ума его по завершении съемок сохранить. Наш «городок» мог бы послужить и другим киношникам, и стать туристической достопримечательностью.
— В этом фильме вы сыграли множество эпизодических ролей.
— Но главное, что от меня требовалось, — ставить драки и трюки и дублировать актеров в сложных сценах. Пришлось даже в женское переодеваться. В картине есть сцена, как горожанки несут героя Андрея Миронова на руках. Миронов был достаточно тяжелым парнем, не очень спортивным. И крепких женщин, способных его поднять, было не найти. Поэтому нас, четверых каскадеров, переодели в дам. Конечно, мы дурачились, смеялись. У Андрея было безмятежное настроение: самые сложные сцены, которых Миронов опасался, оказались позади.
— А чего именно он опасался?
— Он волновался перед сценой, в которой его ночью должны были избивать наемники. Их, конечно, играли мы. Потом появлялся герой Караченцова и всех раскидывал. Коля, кстати, приехал на съемки с травмированной ногой, он же теннисом увлекался… Его дублировал наш каскадер Вася Шлыков. Когда мы его переодели в костюм Караченцова, все поразились их сходству. А Миронов боялся этой сцены. В студенческие годы, когда он учился в Щукинском училище, во время зачета по сцендвижению они с товарищем демонстрировали заранее отработанную драку. Уж не знаю, что пошло не так, да только одногруппник со всей дури засандалил Андрею по лицу. Миронов попал в больницу. И у Андрея рефлекс остался. Боялся он постановочных драк. Мы объясняли, что каскадеры будут предельно аккуратны. Для убедительности я выбил ногой у товарища изо рта сигарету, даже не коснувшись его, и тогда Андрей успокоился. А уж когда мы сцену сняли благополучно, Миронов проникся к нам самыми дружескими чувствами.
Пришлось поволноваться и Олегу Табакову. По сценарию его герой, хозяин салуна, приходит к герою Боярского с предложением убить мистера Фёста и протягивает бандиту портмоне с деньгами. Но как этот кошелек забрать? Я говорю: «Очень просто, кнутом». — «Как это кнутом?» — изумились все. Я показываю, как с помощью хлыста можно захватить и выдернуть портмоне. Тут уже занервничал Олег Павлович. «Не беспокойтесь, — говорю, — я этот трюк буду сам делать». Переодели меня в костюм Черного Джека и на общем плане я забрал кошелек из рук Табакова. А на крупном плане уже было лицо Боярского.
— Как себя вела на съемках Александра Яковлева? Говорят, она была очень капризная…
— Ну да, она взбалмошной девчонкой была. Но со мной дружила, я же ее на руках носил. В сцене, когда на город нападают индейцы, она первая влетает на коне на площадь, кричит: «Каманчи!» И без чувств падает мне в руки. Мне поставили задачу: ловить Яковлеву, но не сказали, что делать после. И вот первый дубль: ловлю Александру, начинаю с ней бежать, а куда — не знаю. «Вашу мать, кричу, — куда ее тащить?!» Она потом смеялась: «Хорошо ты со мной: куда ее тащить…»
— Трюки с лошадями тоже были в вашей ответственности?
— Это была коллективная работа. В съемках принимали участие четыре группы каскадеров: из Москвы, Ленинграда, Прибалтики и Киева. Мы все старались друг друга переплюнуть — а здоровая конкуренция всегда порождает хороший результат. В помощь Суриковой командировали кавполк. Но командир оказался с гонором, что-то ему не понравилось — он отдал команду сворачиваться, и кавполк уехал. Группа осталась без лошадей. В итоге мы стали ловить одичавших лошадей, которых приходилось объезжать, или отнимали у конокрадов.
— Да вы что! Как это было?
— Помогали местные пацаны. Они знали, где живут конокрады, а мы приходили и забирали у них лошадей «в пользу государства». В этом фильме много моих личных и наших командных ноу-хау. Например, мы первые придумали, как падать с крыши с высоты 5—7 метров на голую землю. Мы зарывали в землю мат, полностью засыпали его, и в кадре все выглядело, как будто человек падает на твердую поверхность. В такой сцене я дублировал Леню Ярмольника — он по сюжету падал с башни. С Леней мы подружились еще раньше. Встретились на музыкальной картине «Про кота...». Ярмольник играл этого самого кота, которому приходилось скакать по деревьям. А меня как раз и пригласили «скакать» — дублировать главного героя.
Оператор «Капуцинов...» Гриша Беленький стал моим товарищем. Мы с ним постоянно на что-то спорили. Говорит: «В следующей сцене ты должен томагавком попасть в ту форточку. Спорим на ящик шампанского, что не попадешь?» — «Спорим». Кидаю топорик и попадаю. А за этим окошком, как оказалось, сидел наш пиротехник. А мы его предупредить забыли. Тот от неожиданности чуть дара речи не лишился. А я выиграл шампанское.
— А посиделки на съемках были?
— В свободное время мы собирались в местном ресторанчике. Правда, с продуктами все было печально — эпоха дефицита. А сотрудницы этого заведения ко мне очень хорошо относились. Поэтому, когда нужно было что-то заказать навынос, Андрей Миронов мне говорил: «Саша, давай, тебя там любят!»
Смешная история со мной случилась по окончании съемок. «Отходной день» — вечером гуляем группой. Я особенно не выпивал — бокал вина, и достаточно. А народ загулял. Я уже спал, когда в дверь номера постучали. Открываю. Стоят три девчонки из нашей группы: «Саша, можно мы у тебя переночуем? А то у нас все напились и все кровати в номере заняли». У меня двухместный номер, говорю: «Хорошо. Оставайтесь». Легли спать. Ночью просыпаюсь и слышу разговор: «Девочки, мы где?» — «У Иншакова». — «Ой, стыд какой… Пошли отсюда!» Девушки уходят, а через полчаса возвращаются: «Саша, негде спать…» Я говорю: «Оставайтесь, больше не бегайте».
Утром я, оператор и директор картины пошли на рынок. И там одна торговка молодая, такая разбитная, спрашивает: «А кто у вас в таком-то номере живет?» И называет мой номер. Уточняю: «А что такое?» — «Ой, там у вас та-а-а-кой мужик. К нему часа в два ночи пришли три девушки — так он с ними до пяти утра развлекался. А в пять они ушли, но через полчаса еще три пришли». Я, наивный, даже не понял, что она имеет в виду. Говорю: «А что тут особенного? Это мой номер». У продавщицы бровь поползла вверх. «Ребят, у нас сегодня вечеринка будет — приходите», — сказала она. И многозначительно посмотрев на меня, добавила: «И вы тоже».
— Вам повезло поработать и с другим выдающимся комедиографом — Леонидом Гайдаем. Вы были постановщиком трюков на двух его последних картинах: «На Дерибасовской хорошая погода…» и «Частный детектив, или Операция «Кооперация»…
— Да, я официально работал у Гайдая на этих фильмах. Но, честно признаюсь, работы там для меня особой и не было. Для первого фильма нужно было драку поставить для Димы Харатьяна — он все-таки супермена играл, а во втором научить его же красиво пробивать стену ногой. Зато мне, как члену съемочной группы фильма «На Дерибасовской…», предоставилась возможность полететь в Америку. Это был мой первый выезд за рубеж. Так случилось, что я оказался в одном самолете с Леней Ярмольником, Сашей Абдуловым, Андреем Макаревичем* и Ларисой Удовиченко — моими товарищами. Они летели в Нью-Йорк на заработки. Наши артисты выступали там в школьных актовых залах, в синагогах, в ресторанах. Зарабатывали за вечер по 100—200 долларов и были счастливы.
В аэропорту артистов встречал их импресарио, он заказал в аэропорт лимузин. А так как жить нам выпало в одной гостинице, ребята взяли в машину и меня. Едем мы, ничего не подозревая, в лимузине, болтаем, отдыхаем после долгой дороги. А оказалось, водитель вез нас по хайвею по встречной полосе. Узнали мы об этом, когда нас тормознул ошалевший полицейский. Тут и выяснилось, что водитель не местный и, не зная дороги, он выехал на хайвей. Шокированный страж порядка сопроводил нас до безопасного места без последствий для водителя.
Так как работы в Америке на съемках у меня почти не было, я ездил с товарищами на их выступления. В районе Брайтона, где жила русская община, складывалось полное ощущение, что я нахожусь в СССР, достигшем-таки времен изобилия, — кругом продуктовые магазинчики с уникальными советскими товарами, пельменные, блинные… В ресторане «Одесса» собиралась вся местная «мишпуха». Помню, Ленька Ярмольник, подготавливая сцену к выступлению, бегал по залу с проводами, а помогал ему маленький, усатый, худенький человечек. Ленька его там гонял. А я смотрю, и лицо его кажется знакомым. Говорю: «Леня, по-моему, ты горячишься. Парень этот вроде известный шансонье...» — «И правда, — пригляделся Ярмольник. — Хорошо, пинка ему не дал». Это был Вилли Токарев.
— А как вы стали каскадером?
— Я был профессиональным спортсменом, занимался гимнастикой, борьбой, боксом. Чтобы подзаработать, мы с товарищами-спортсменами бегали сниматься в массовках. Так что тропинки на киностудии были хорошо известны. А еще я подрабатывал в Суриковском институте натурщиком. Там познакомился с Сашей Рукавишниковым — он учился на скульптора. Саша занимался карате и привел меня на тренировку в школу «Фрунзенец» на Маяковке. Мне очень понравилось. И атмосфера, и отношение ребят друг к другу, да и драться мне в то время было, честно говоря, интересно. Так, с начала 70-х, я начал заниматься карате. Как раз в то время в СССР появились фильмы с Брюсом Ли, в них подкупало все: дух, техника боя, благородство. И мы учились приемам, укрепляли свой дух.
В нашу школу карате посмотреть на тренировки иногда приходил Володя Высоцкий, бывало даже с Мариной Влади. Он не занимался, но интересовался. Поражался: «Как вы ломаете доски эти?» Я говорю: «Тебе пробовать не стоит». Высоцкий мечтал снять фильм «Зеленый фургон». Хотел пригласить меня и Сережу Шаповалова (впоследствии выдающегося каратиста) поработать с ним. Ему, конечно, не дали это снять. И позже появился фильм «Зеленый фургон» с Харатьяном.
А в 1979 году в «Лужниках» проходил первый чемпионат Москвы по карате (Александр Иншаков стал абсолютным чемпионом. — Прим. ред.). Высоцкий мне позвонил: «Саша, завтра приеду к вам на чемпионат, встречай». В тот день к залу было не пройти — нагнали со всей страны силовиков, милиционеров — было усиление перед Олимпиадой. В зале подбегает кто-то из ребят: «Слушай, там Высоцкий приехал, а его не пускают». Выхожу прямо в кимоно, стоит Володя с сыном Аркашей. Я говорю охране: «Ребята, это к нам, Высоцкий». — «А мы не знаем никакого Высоцкого», — отвечают двое в милицейской форме. Я говорю: «Вы чего, обалдели?! Володя, проходи» Они: «Нет-нет». Думаю: сейчас я им заряжу обоим. И вдруг меня осеняет, говорю: «Идиоты, это же Жеглов». Они: «Да? Товарищ Жеглов, проходите!» Когда Высоцкий появился — весь зал встал!
Не прошло и года, как летней ночью в четыре утра у меня раздался телефонный звонок: «Вовы нету». Я ничего не понял, кладу трубку, но думаю: а голос-то знакомый, похоже на Севу Абдулова. Мы с Всеволодом приятельствовали, а с Высоцким они были лучшими друзьями. Перезваниваю, никто не берет. А утром выясняется, что Володя умер. Коллектив нашей центральной школы карате попросили организовать охрану театра в день похорон. Дело в том, что милицию Высоцкий не любил, поэтому следить за порядком в театре и попросили нас — милицию в зал мы не пустили. Всю церемонию прощания я простоял в ногах у Володи. Меня потрясло, сколько людей пришло проститься, и какие люди, и какая была реакция. Только тогда я осознал, кого мы потеряли... Когда вышли с гробом на улицу на свет, глазам не поверил: люди сидели на крышах, висели на фонарных столбах. И вдоль всего пути катафалка до кладбища стояли толпы…
А год спустя в СССР запретили карате. Незадолго до этого Алексей Борисович Штурмин, президент Федерации карате Советского Союза, попросил меня: «Саша, моему товарищу, который работает в кино, нужно помочь». Так я попал на площадку картины «Санта Эсперанса», которую в СССР снимал чилийский режиссер Себастьян Аларкон. Режиссеру нужен был человек, владеющий единоборствами, который мог бы поработать с актерами. Все от меня зависящее я сделал. Даже привлек на съемки товарищей-спортсменов. На этой картине на меня обратила внимание ассистент по актерам Галя Бабич и уговорила продолжить работу в кино. Помню, ко мне на тренировку заявилась съемочная группа картины «Ответный ход» Михаила Туманишвили. Они пришли всем коллективом меня уговаривать. Я говорю: «А зачем меня уговаривать? Я с удовольствием поработаю!» На этой картине я уже как постановщик участвовал в процессе с самого начала. И кинопроцесс меня захватил. Я стал практически через день появляться на «Мосфильме». С Михаилом Иосифовичем поработал и на следующих его картинах: «Полоса препятствий», «Одиночное плавание».
— Вашим режиссерским и продюсерским дебютом стал фильм «Крестоносец». И уже вы пригласили Туманишвили сорежиссером.
— Как актер я много работал с режиссером Сергеем Тарасовым. Одна из картин называлась «Цена сокровищ» — у меня была главная роль. По завершении съемок Сергей Сергеевич сказал: «Саша, хочу, чтобы в следующем проекте ты был моим сорежиссером». Я, конечно, согласился. И появился сценарий «Граф Роберт Парижский». С этим фильмом мы запустились на Телевизионном объединении «Экран», я сорежиссер, продюсер и исполнитель главной роли. Это начало 90-х — в стране начались печально известные события, финансирование прекратилось. Я стал думать, как выйти из ситуации, обратился к друзьям, товарищам, кто занимался бизнесом. У моего приятеля была авиакомпания, которая с турками работала, и нашей группе предоставили возможность бесплатно летать в Турцию на съемки. Мы с Сергеем Сергеевичем отправились в Стамбул на выбор натуры. Места нашли сумасшедшие — я никогда не думал, что в Турции такое увижу. Собрали великолепную актерскую команду: Виктор Павлов, Василий Лановой, Вера Сотникова, Люба Полищук, Коля Еременко — и вылетели на съемки. Дни идут, а я чувствую, что снимаем что-то не то — во мне продюсер проснулся — актеры как будто ряженые. А все потому, что им играть нечего — сценарий слабый. Он был написан по роману Вальтера Скотта, не самого подходящего для кино автора. Я пытался поговорить с Тарасовым, высказал сомнения, но он крепко стоял на своем. Возникла неразрешимая ситуация, и мы разошлись. К этому времени основные съемки в Стамбуле завершились, я, как продюсер, забрал материал, и мы вернулись в Москву. А что делать дальше — не знаю, надо сценарий переписывать. Стал обращаться за советом к известным режиссерам, и слышал: «Саня, тебе легче снять новую картину, чем переделывать эту». Но на моем пути появился Валера Приемыхов. Он посочувствовал: «Давай посмотрю, что там». В результате написали новый сценарий: «Крестоносец». И Валера сыграл в фильме одну из главных ролей — авторитетного вора. Его многие не узнали в этом образе. Когда фильм вышел, спрашивали меня: «А кто так классно сыграл?»
В «Крестоносце» мы оставили роскошную историческую часть, снятую в Турцию, но основное действие перенесли в современное время. Запараллелили две эпохи — и сделали переходы из одной в другую. Пришлось поменять и главную героиню. Пригласили Олю Кабо. Оля оказалась человеком отважным — «нашей крови». Чего только ей не пришлось испытать на этих съемках, правда, под моим прикрытием. Картине нужен был эффектный финал, и мы с Мишей Туманишвили, которого я пригласил сорежиссером, в последний момент придумали: наши с Кабо герои будут прыгать из окна гостиницы, взявшись за руки. Сообщили Оле — она так загорелась! А это четвертый этаж! Конечно, мы все тщательно подготовили. Прежде чем прыгать вдвоем, я сам прыгнул пару раз из окна в коробки — продемонстрировал Оле, что все безопасно. Потом вместе взобрались на подоконник. Оля говорит: «Ой, страшно». Я говорю: «Ну давай присядем на окно». Сели. «Теперь не так страшно?» — «Нет». Но первый дубль получился неудачным. От волнения Оля съежилась в прыжке. Я говорю: «Оля, нужно еще раз. Давай шампанского выпьем, и все пойдет». И Кабо прыгнула второй раз — очень эффектно получилось.
— Почему на месте Сотниковой оказалась Кабо?
— А мы разругались с Верой на съемках «Графа…» в одну из последних смен в Стамбуле. Я договорился, чтобы нам разрешили поснимать в храме Святой Софии. Разрешение дали на один день, потом храм закрывался на реставрацию. На съемках в Софии Вера была не в настроении, и мне пришлось ее довольно жестко осадить… Начинаем съемку, а главной героини нет. Вера ушла с площадки. Я был готов ее загрызть. Сняли без нее — красивый материал получился. А на другой день у нас с ней любовная сцена в дупле дерева. Как вы понимаете, после вчерашнего партнершу я просто ненавижу. Она тоже обиженная. Но наши эмоции дали удивительные плоды. Когда сняли сцену, все были поражены: «Слушайте, а у вас что — любовь, роман?» А просто минус на минус дал плюс. У нас в кадре стрелы из глаз летели — и на экране это выглядело страстью.
— Когда вы заменили Сотникову на Кабо, переснимали общие сцены?
— Да, опять полетели в Турцию. Некоторые сцены переснимали с Кабо, некоторые снимали с новыми героями.
— Фильм «Крестоносец» получился гимном профессии каскадера!
— Все лучшее, все самое сложное, что есть в нашей профессии, я включил в этот фильм. Такие трюки в кино до нас никто в мире не исполнял. Важно, что в картине нет компьютерной графики. Каскадеры горели идеей фильма, сами предлагали Валере Приемыхову трюки, которыми можно было бы украсить сценарий. И фильм получился!
— «Крестоносец» окупился или пришлось квартиру продавать, как вашему герою?
— Обошлось без долгов, но денег не заработали. Тогда проката не было, кинематограф в стране умирал. Но я считал вопросом чести закончить картину. А потом даже вывез «Крестоносца» на кинорынок Каннского фестиваля. Прилетаю в Канны, меня встречает лимузин и везет в гостиницу «Карлтон». По стечению обстоятельств передо мной едет машина с Джоном Траволтой, а следом везут Квентина Тарантино. По дороге с удовлетворением замечаю афиши «Крестоносца» с моим портретом в доспехах. Въезжаем на территорию гостиницы — там толпятся репортеры с камерами, ждут приезда голливудских звезд. Одновременно останавливаются три машины, из которых выходят Тарантино, Траволта и я. Стрекот камер, вспышки фотоаппаратов… Я невольно оказался в эпицентре внимания. И вдруг среди встречающих замечаю три изумленных знакомых лица: Никита Михалков, Сережа Соловьев и Рустам Ибрагимбеков. Никита Сергеевич на этот фестиваль привез фильм «Утомленные солнцем», и, кстати, получил Гран-при фестиваля, а Тарантино за «Криминальное чтиво» — «Золотую пальмовую ветвь».
На этом совпадения не закончились. Вечером — пати, и меня представляют мадам Ротшильд, которая является учредителем фестиваля. Она очень заинтересовалась знакомством: оказалось, что в молодости у нее была любовь с русским морским офицером. Мадам взяла меня под руку и стала предаваться воспоминаниям — так мы с ней и ходили весь вечер. Правда, третьим в нашей компании был переводчик — мой товарищ, прилетевший со мной из Москвы. На фуршете встречаю Михалкова с Соловьевым: «Ребята, знакомьтесь: мадам Ротшильд!» Это было уже слишком! Вы бы видели их лица! До сих пор смеюсь, когда вспоминаю.
— Закончили вы с «Крестоносцем», и у вас осталось желание доснять «Граф Роберт Парижский»?
— Однажды, когда наши «страсти» с Сотниковой поутихли, она ко мне обратилась: «Саша, а можешь дать мне материал наших исторических сцен? Хотим клип сделать». У Веры тогда в разгаре был роман с Володей Кузьминым. Я, конечно, дал, все равно материал лежал мертвым грузом. Примерно через неделю Вера мне говорит: «Слушай, я посмотрела сцены, это же практически готовый фильм!» И она меня уговорила вернуться к этой работе. Я репу почесал и решил доснимать. Нужен был режиссер в помощь, но не знаменитый, а работяга, который хорошо профессией владеет. И в это время, по воле случая, к нам в кинокомпанию пришел Леша Сидоров — он искал работу. И процесс пошел. Вместе переписали сценарий и досняли картину, которую назвали «Рыцарский роман».
Работать с Сидоровым мне понравилось — парень толковый, землю носом роет. И я предложил: «Леша, у меня есть мысль снять «Однажды в России» по аналогии с «Однажды в Америке». Он аж подпрыгнул, говорит: «Я мечтаю снять триллер! Я бесплатно готов работать на этой картине!» Так начиналась «Бригада»… Писали вместе сценарий: я Леше что-то рассказывал, он мне предлагал свои идеи. Взяли в помощь еще сценаристов. Они накидывали идеи, а мы с Алексеем корректировали. Как оказалось, работали не зря!
— Как проходил кастинг?
— Кастинг мы делали под Сережу Безрукова. Он у меня уже снимался в одной из главных ролей в «Крестоносце». Правда, на эту роль (младшего каскадера) мы с Михаилом Туманишвили рассматривали Женю Миронова. Но Женя был занят на съемках «Утомленных солнцем» у Никиты. И тогда Миша посоветовал взять Сережу Безрукова… Мы не ошиблись. Поэтому, когда приступили к «Бригаде», и я, и Алексей Сидоров видели в главной роли только Безрукова. Но у канала была своя кандидатура. Сергей узнал и пришел ко мне расстроенный. Я говорю: «Не волнуйся. Моя картина, я генеральный продюсер, автор идеи, соавтор сценария — поэтому сниматься будешь ты! А остальных актеров будем пробовать под тебя».
Изначально мы задумывали восемь серий. Но я поставил задачу снимать не телесериал (не «мыло»), а телевизионно-художественный многосерийный фильм. То есть отношение к работе должно было быть максимально высоким! Многие сцены снимались в моих интерьерах, в моих ресторанах. Герои ездят на моих машинах. Или я договаривался с товарищами, чтобы мы снимали на их объектах бесплатно: например, в казино, которым владели мои друзья. Я как продюсер таким образом экономил. Ведь каждая серия обходилась нам в 200 тысяч долларов. А серий в итоге получилось пятнадцать. Результат превзошел все ожидания. Правда, многие фильм сразу приняли в штыки — мол, романтизация мафии, пособие для бандитов и т. д. Журналист Савик Шустер, про которого я доброго слова сказать не могу, собрал эфир, где планировалось «потопить» картину. Конечно, пригласили меня. Я обзвонил актеров, но приехали только Катя Гусева и Дима Дюжев, остальные перестраховались. По дороге в студию мы случайно «поймали» Федора Бондарчука. Спрашиваю: «Федя, ты фильм смотрел?» — «Смотрел». — «Пойдем на эфир. Сейчас нас будут трамбовать, а ты скажешь свое мнение». Он не отказал, спасибо ему, хотя и выступил дипломатично. Когда вошли в студию, увидели наших оппонентов: Майю Плисецкую с супругом Родионом Щедриным, нескольких депутатов и режиссера Виктюка. И началось… Обсуждение было горячим, но я оппозицию «утоптал»: «Знаете, друзья, у меня родилась идея этой картины после двух замечательных фильмов: «Крестный отец» и «Однажды в Америке». И вы хотите сказать, что после выхода этих картин в США началась преступная жизнь? Или что у нас в России до выхода «Бригады» криминальная жизнь отсутствовала? Наша картина — отображение действительности. А показали мы лишь толику того, что в нашей стране происходит». Зрители в студии дружно встали на нашу сторону. По залу пошел недовольный ропот, раздались выкрики в адрес Майи Плисецкой: «Езжай в свою Германию (Плисецкая с Щедриным последние десятилетия жили в Мюнхене. — Прим. ред.), это наше кино, это наша жизнь». Я обалдел. Виктюк сразу «переобулся»: «Ой, а я и не понял, на какое обсуждение приехал». И депутаты вдруг меня поддержали: «Александр, мы на вашей стороне, фильм хороший». Мы победили! Шустер подходит: «Ну, Саша, какую я вам рекламу устроил?!»
— А кто был прототипом Саши Белого? Кто из сценаристов знал, как устроен этот преступный мир?
— Никакого прототипа не было. А с нравами того времени мы все были хорошо знакомы, и я — не исключение. К сожалению, многие люди в то время, в том числе выходцы из спорта и ребята, вернувшиеся из Афгана, оказались не у дел. Некоторые ушли в криминал. Начальная сцена фильма в люберецких карьерах — это сюжет из моей жизни. Была в Москве печально известная люберецкая группировка, которая «гуляла в полный рост». И с лидером этой преступной организации у меня возникла конфликтная ситуация. По большому счету, я заступился за своего товарища. Он тоже был спортсменом, служил в Западной группе войск и стал привозить в Москву импортные шмотки для продажи. Вот люберецкие на него и наехали. Товарищ обратился за помощью ко мне: «Саша, у меня сегодня встреча с бандитами возле гостиницы «Белград». Я говорю: «Поехали вместе, я люберецких немного знаю». Мы приехали на стрелку. Говорю их лидеру: «Найди себе другую жертву, а моего товарища не трогай — это большая человеческая просьба». Тот побычился для порядка, и мы ушли. Но вечером, когда мой друг провожал девушку, его «встретили» и избили. «Передай своему другу, — сказали бандиты, — что мы ему хребет сломаем». Товарищ мне сразу позвонил — предупредил. Я ждать не стал, сам поехал к бандитам и нашел их лидера в ресторане гостиницы «Белград». Подхожу: «Поговорить надо…» Врезал ему в туалете и в унитаз головой засунул. Ну и началось... Спустить такое бандиты мне не могли. Начали мстить. Опять пришлось идти ва-банк. Я сам, один, приехал в их логово, в люберецкие карьеры. Смотрю: кто в картишки режется, кто тренируется — железо тягает… Снова объяснил им, что почем. Потом ко мне домой приезжали группой, человек семь, убивать меня. И опять я вышел к ним один...
— Вы понимали, что каждая такая встреча могла стать последней?
— Понимал, но страха не было. Ситуация такая: надо принимать решение. И потом, я знал, что я прав. А они, честно говоря, считали меня сумасшедшим, боялись. Может, это и спасало. Отсюда у меня интерес к этой истории.
— В «Бригаде» свою последнюю роль сыграл Николай Еременко-младший. Он же сыграл у вас и одну из главных ролей в «Крестоносце». Вы дружили?
— Мы приятельствовали, часто встречались на фестивалях, актерских посиделках. В «Бригаде» у него была роль отца Космоса. У Коли оставался один съемочный день. Накануне звоню в группу, интересуюсь: «К приезду Еременко все готово?» — «Александр Иванович, актер не в форме, сниматься не может». А я ведь понятия не имел, что у Коли проблемы с алкоголем. Приехала «скорая», но по дороге в больницу Николай впал в кому… При этом я ни разу, даже на фестивалях в самой непринужденной обстановке, не видел его пьяным. А оказалось, у него был свой «рецепт»: он на утро после того, как крепко выпьет, шел в зал. Бегал, прыгал и потом «огурцом» выходил на работу. Любил париться в бане. А это несовместимо с алкоголем — нагрузка на сосуды дополнительная.
— Александр Иванович, на своих юбилеях вы поете! И делаете это весьма профессионально. Когда вы начали выходить на эстраду?
— Лет десять назад. Примерно в 2010 году у меня был творческий вечер в одном заведении. Собралось, наверное, человек сто, среди них много моих знакомых. Все за столиками, я на возвышении. И такая доверительная сложилась обстановка, обсудили все сферы моей деятельности: кино, спорт, собак (Александр Иншаков был президентом Российской кинологической федерации. — Прим. ред.)… Расходиться никому не хотелось. И девушка, которая вела вечер, предлагает: «Ребята, а пошли в караоке». И мы переместились в караоке-зал. Мои товарищи начали петь, а я говорю: «Ребята, вам лучше этого не делать. Вам медведь на ухо наступил». Они не растерялись: «Ну раз так — сам спой. А мы посмеемся». Я ни в какую. Тогда подошла девушка-певица: «Саша, а давайте вдвоем». «Ну, если вдвоем, то пошли». А дело было накануне 9 Мая, и мы запели военную песню. Моя напарница внимательно смотрит на меня и говорит: «А тембр у вас интересный». Я отшутился. Возвращаемся к нашему столику: «Ну чего? Как?» — «А спой еще!» Кончилось тем, что на прощание мой друг попросил записать меня диск с теми песнями, что я пел. Утром звонок: «Александр Иванович, я к вам еду». Узнаю голос певицы из караоке. «Зачем?» — «Ну вы же обещали! Поехали на студию. К Дробышу». А мы с Виктором хорошо знакомы — вот я и согласился. Приезжаем на студию, встречаем Дробыша. Он удивляется: «Ты как тут оказался?» Я говорю: «Сейчас буду удивлять»… В результате записали песен шесть-восемь. Примерно в то же время командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник Владимир Шаманов приглашает меня на 80-летие ВДВ в Кремль: «Саша, ты работал в картинах «Ответный ход», «В зоне особого внимания». Тебя ребята все любят. Я сам пошел служить в десант после твоих фильмов». И тут ему кто-то говорит: «Владимир Анатольевич, а вы знаете, что Александр поет?» Он говорит: «Дай послушать». И я поставил ему песни войны. Шаманов говорит: «Ну все, поешь в нашем концерте». Вот так состоялся мой дебют — сразу на сцене Кремля. Мне выходить к зрителям, а я слова забыл от волнения. Но как только включилась музыка, все вспомнил. Правда, нога дергаться начала… Но после первой песни отпустило… Вот такой стресс.
А потом был день рождения Юрия Башмета. Там встречаю Иосифа Кобзона, с которым мы были хорошо знакомы. Одиннадцать ночи — расходиться пора, а Башмет вдруг говорит Иосифу: «А Саня, между прочим, у нас теперь поет». Кобзон спрашивает: «Диск есть? Давай. Я завтра послушаю и позвоню». В 9 утра звонок от Кобзона: «Саша, если бы я не знал, что это ты, я бы решил, что какой-то опытный драматический актер. Тебе надо петь». Я отвечаю: «Ну раз ты даешь добро — конечно, буду». После этого, если встречались с Кобзоном в Кремле в общих концертах, он всегда спрашивал: «Поешь сегодня?» — «Да». — «Когда?» — «После тебя, — отвечаю. — Ты у меня на разогреве». Мы смеялись… Теперь в моем репертуаре уже больше 200 песен.
— Александр Иванович, что думаете по поводу своего возраста?
— Ни внутренне, ни физически я своих лет не ощущаю. Да и многие, когда узнают, сколько мне лет, — искренне удивляются.
— Да, это невероятно, у вас абсолютно гладкое лицо. И я так понимаю, что тут никаких заслуг косметологов нет.
— Утром проснулся, кирпичом немножко шлифанулся — и пошел дальше. Единственное, что беспокоит — старые травмы. Занятия спортом, кино, трюками сказываются — за все приходится расплачиваться.
— А с кино роман закончился?
— Ни в коем случае. Работаю над новым проектом. Есть мечта снять блокбастер «Легенда о Тамерлане».
