Последний раз снимал его дома, в 2009 году. Я потом себя корил, что мне не надо было ехать к нему, потому что у меня в голове был свой Караченцов, и мне не надо было его таким видеть и разрушать свои иллюзии.
— Очень интересная фотография с другом нашего издательства Еленой Яковлевой!
— Меня один журнал попросил снять ее на обложку, и я снимал в Театре на Таганке перед антрепризой, где она играла в паре с Валерием Гаркалиным. А так как я Валеру очень хорошо знал еще с 1995 года, я себя там уютно чувствовал. Перед началом съемки я подарил Елене несколько фотографий Петра Ефимовича Тодоровского, который как режиссер открыл ей дорогу в большое кино, кстати, я заметил, что такие мелочи очень помогают создать правильную атмосферу. Мы сняли, как говорят фигуристы, обязательную программу, и уже когда я собирался уходить, то увидел огромный ее чемодан, в котором мог бы поместиться человек.
— А табличка откуда взялась?
— Она на чемодане лежала. Я попросил Елену свернуться калачиком, взяв в руки эту табличку с именем. Получился живой, обаятельный кадр.
— Давай про Михаила Козакова скажем, наверное, какая-то история есть, потому что, я вижу, он тут с куклой.
— Это 1997 год. Козаков тогда только приехал из Израиля. А я делал репортаж на передаче Михаила Кожухова «Сделай шаг», где Михаил Михайлович много рассказывал о своей жизни в Израиле. Я подошел к нему, мы познакомились, и на следующий день был уже у него дома. Он тогда жил в старом шестиэтажном доме на Большой Ордынке. Дома была праздничная, веселая атмосфера — двое маленьких замечательных детишек, Миша и Зоя, и жена Анечка, которая была как ангел-хранитель рядом с ним. Я помню, мы сделали семейные кадры, на улице. А потом, когда я увидел куклу Пьеро, то очень захотел сделать кадр с ней. Мне очень приятно было, что через несколько лет вышла автобиографическая книга Козакова, и эта фотография была на обложке.
