— Если звонок не работает, стучите ногами.
— Почему ногами, Фаина Георгиевна? — не понимали те.
— Ну не с пустыми же руками вы ко мне придете! — делано удивлялась она в ответ.
Телевизора у нее тоже не было. «Зачем мне телевизор? — вопрошала она. — Если очень надо, пойду к Гале Улановой. Могу — к Лидочке Смирновой, но та телевизор смотреть не даст, все будет рассказывать про свои романы и любови».
Квартира в высотке обещала стать для Раневской уютным пристанищем, однако этого не случилось. Ей досталась изнанка дома — левое крыло величественной композиции, каменный внутренний двор. Тогда особо избранные жили в центральном корпусе здания, верхние окна которого смотрели на Кремль. Ее же окна выходили во двор, на детскую и спортивную площадки, где все звенело, кричало и шумело. К тому же на первом этаже по соседству располагалась булочная. И когда на заре под ее окнами грузчики суетились у хлебных фургонов, швыряя лотки на асфальт и шумно комментируя происходящее, актрисе было уже не до сна. С другой стороны высотки располагался кинотеатр «Иллюзион», выход из которого был тоже во дворе. Вечерами после сеанса Раневская с тоской наблюдала гомонящую толпу кинозрителей. «Я живу над хлебом и зрелищем», — горько иронизировала Фаина Георгиевна.
Да и место ей не нравилось. «Живу просто среди трущоб», — ворчала Фуфа. Действительно, на фотографиях тех лет видно, что здесь еще стояли неказистые домишки со сплошными коммуналками, возле уличных колонок плескались чумазые детишки. Одна из таких колонок примостилась прямо у трамвайной остановки. «И рядом — наш небоскреб для избранных, последнее воплощение сталинского размаха! — иронизировала Раневская. — Вы плохо представляете, каким он был, когда я въехала. Скоростные лифты, холлы с мягкой мебелью, ковры на лестницах белого мрамора, прорва обслуги. И всюду охрана — в каждом подъезде привратники и лифтеры, которые бдели круглые сутки, чтобы, не дай бог, простые трудящиеся не увидели, как живут их слуги».
