Знаменитую сцену на Патриарших прудах, в которой Берлиозу отрезало голову трамваем, из-за того что Аннушка днем разлила на путях подсолнечное масло, снимали в Питере. Заложили на нее пять дней, потому что она большая. Погода была типичной питерской: полчаса моросит дождь, потом на пару часов выходит солнце. Асфальт протирали тряпками, сушили горелками. Только высушат, только успеем отснять один дубль — снова начинает накрапывать. И все по новой.
— Привет от Булгакова!
— Трудности преследовали, как без них? Но, слава богу, сняли. Будем ждать, самому интересно, что же получилось.
Очень жду премьеры «Оторви и выбрось». Картину показали на «Кинотавре». Я на сей раз в Сочи не ездил, но звонили знакомые, друзья, посмотревшие фильм на фестивале. Отзывы хорошие. Он должен появиться в кинотеатрах или, может, сразу на какой-то интернет-платформе.
С кинопоказом сейчас сложно. Жаль, но индустрия кинотеатров из-за пандемии по большей части уничтожена. Боюсь, ее будет трудно восстановить. Зрители привыкли смотреть кино дома на компьютере, нашли в этом даже какие-то плюсы. И некоторые фильмы уже снимаются исключительно для домашнего просмотра. Мне кажется, будет крайне сложно вернуть людей в кинотеатры в том количестве, что до пандемии...
— Вы сыграли сорок ролей в кино. Какой проект оказался самым физически затратным?
— На всю жизнь запомнил ночную смену под Питером, где снималась «Седьмая симфония». Был конец августа, но уже довольно холодно по ночам. По сюжету мой герой с однополчанами шел за немецким «языком». Мы были в полном обмундировании, с оружием. По всему периметру площадки расставили дождевые машины. Под ногами непролазная грязь, по которой приходилось ползти. Промокли мы почти сразу. Питерский ветер продувал до костей, холодно так, что не описать! Этот кошмар продолжался всю ночь. Когда прозвучала команда «Стоп, снято!», без преувеличения почувствовал себя героем.
Самое ужасное для меня сниматься в холод! А это мировая практика — снимать летние сцены поздней осенью. Последние эпизоды «Воланда» мы закончили в конце ноября. Я бегал по Москве в исподнем, к тому же пижама была мокрой, так как до этого Бездомный искупался в Москве-реке. Эти заплывы тоже пришлось совершить, причем сняли их не с первого дубля. Промерз до костей, в то время как все члены съемочной группы укутались в теплые пледы и шарфы, надели шапки. Что поделаешь? Живем в нежарком климате. Холод — традиционно «близкий друг» киношников, особенно артистов.
— А какая роль потребовала самых больших эмоциональных затрат?
— Моя самая любимая роль — в фильме «Амбивалентность», очень ею горжусь, хотя эмоционально вымотался страшно. Мы сами называли картину не психологическим, а психиатрическим триллером. Не только потому, что герои — будущие врачи-психиатры и история разворачивается на фоне душевных болезней. Как известно, все мы в той или иной степени чем-то больны. По сюжету мой герой переживал страсть к матери друга. Мне было сложно достоверно сыграть роман с женщиной, которая в два раза старше меня. Плюс у нас с ней довольно много откровенных сцен. Все время решал: как сделать это правильно, что можно себе позволить, что нельзя. Актер же еще каждый раз достает эмоции из себя. Не хочется употреблять слово «грязь», но в какие-то моменты требовалось показать свою темную сторону, разбудить и вытащить наружу внутренних демонов. И это, конечно, страшно высасывало энергию.
