Сон оборвался... Не кончен.
Хохот и каменный лай.
В звездную изморозь ночи
Выброшен алый трамвай.
Пара пустых коридоров
Мчится один за другим,
В каждом — двойник командора —
Холод гранитной ноги...
«Русский американец» Чарльз Горович и его жена (по некоторым свидетельствам — гражданская) Елена Мандельштам назвали сына в честь Роальда Амундсена, знаменитого норвежского полярного путешественника — непримиримого, несгибаемого, в те годы в Советском Союзе очень популярного. Конечно же, его маленькому российскому тезке ничего иного не оставалось: только вырасти и стать тоже несгибаемым.
«В те годы» — это 1931—1932, самое начало сороковых, человеку, носящему имя Чарльз, спокойная жизнь в череде советской действительности могла разве что присниться. Сын был еще в пеленках, а отца уже арестовали. Как рассказывают, за то, что в некой компании произнес, что, мол, Троцкий все-таки был неглупым человеком. Дальнейшее — как у всех. Лагеря. Ссылка. Казахстан. Поселение. Спустя годы сын Чарльза напишет: «Я зритель ночных беззаконий. / А край, о котором рассказ, / В железных корзинах балконов / Cкрывает созвездия глаз...»
Во время блокады мать сумеет отправить Роальда с бабушкой, Верой Ионовной Мандельштам, в Казахстан к отцу и этим своим решением спасет ребенка, чье здоровье изначально было некрепким.
В город на Неве Роальд — друзья и родные называли его Аликом — вернется в 1947-м. Ему уже почти шестнадцать, он — «юноша бледный со взором горящим», хорошо образован, начитан, пишет «странные, нездешние» стихи, пронзительные — потому что неподдельные и искусственные одновременно, и осознает, что костный туберкулез, который у него недавно обнаружился, болезнь неизлечимая.
Однажды по чьей-то наводке он пришел домой к художнику Рихарду Васми, где собирались живописцы-нонконформисты, почти такие же юные, как и сам Мандельштам, и такие же, казалось, отстраненные от действительности. Но это только казалось. Отстранены молодые творцы не были вовсе, в себя не уходили, напротив, были открыты миру, жаль, мир их тогда не слышал. Это сегодня их работы висят в музеях и за ними гоняются арт-дилеры и коллекционеры. Время, в котором жили и умирали молодые творцы, в их работах отражалось очень точно, прицельно. Они смотрели вокруг себя «свежеумытыми глазами» и видели обычных людей, подворотни, гавань, корабли, небо, друг друга. И на дух не принимали официозное искусство.
